ЛАСЯ В СИНЕГОРЬЕ
46. ГОЛОСОМ СЕРДЦА
Однажды днем, когда семья направлялась в столовую обедать, к ним подбежал мальчик-дежурный. Передав Инге записку, он тут же ушел. Развернув листок, Инге прочитала: "Просим всех срочно подойти к лабиринту".
Никто не знал, зачем в синегорском лагере был устроен лабиринт, но многие хотели побывать там, чтобы испытать себя. Инге и Резо, Маш и Магал тоже подавали заявки на прохождение лабиринта. Однако сегодняшний вызов оказался для всех полной неожиданностью.
Когда семья в полном составе появилась у зеленых ворот, их встретил инструктор.
– Вам назначено сейчас пройти лабиринт, – сказал он и стал вызывать участников похода по имени.
Вперед вышли Лася и Али, Май и Ло, Маш и Магал.
– А мы? – удивились Инге и Резо.
– Вас в списке нет, – пояснил инструктор.
Инге обеспокоено посмотрела на Магала, который с нетерпением "рвался в бой". Резо обратил внимание на младших детей. Выдержат ли они такое непростое испытание?
Но дети сейчас совсем не думали о трудностях. Они были так увлечены предстоящим приключением, что едва слушали наставления, которые давал им инструктор:
– Проходя коридоры лабиринта, не оставляйте пометки на стенах, какие-либо вещи, одежду – ничего. Это считается нарушением. Его сразу заметят сверху.
При этих словах все подняли головы наверх и увидели лёт охраны, который висел над лабиринтом.
– Если почувствуете, что найти выход не можете или кому-то станет плохо, немедленно сообщите мне об этом.
Лася пощупала свою голову и пожалела, что не надела повязку. Не было ее и у Ло и Али.
– Ну, ничего, – подумала она, – три телефона у нас все-таки есть. К тому же, инструктор сказал, что больше трех часов нас в лабиринте держать не станут.
Наконец-то створки зеленых ворот распахнулись, и за ними ребята увидели длинный зеленый коридор. Его стены были разрисованы разнообразными растениями, а по бокам были устроены небольшие навесы, которые защищали от солнца.
– Да. Тут наверх не вылезешь, чтобы посмотреть, куда идти, – заметил Маш, показывая на них.
Как только за ребятами захлопнулись ворота, Али предложил:
– Ребята, давайте, пока будем идти, попробуем запоминать наш путь.
Все были согласны, но после того, как они в третий раз зашли в один и тот же тупик, стало очевидно, что запоминают они неправильно.
После долгого блуждания наугад по коридорам лабиринта младшие стали унывать.
– Ребята, я ногу натерла, – пожаловалась Ло.
– Кто же надевает новые туфли… – попытался упрекнуть ее Магал, но осекся: никто из них не готовился попасть в лабиринт.
– Давайте сделаем привал, – предложил он.
Во время привала было решено, что Ло пойдет дальше босиком и что теперь они попробуют сориентироваться по тени. Штурманом был назначен Маш. Впредь, передвигаясь по коридору, он обязан был следить за направлением тени. И если впереди показывался тупик, должен был находить дорогу обратно, запоминая прежнее положение своей тени.
– Я теперь – солнечные часы, – смеялся он, стараясь подбодрить остальных.
Но остальным было не до смеха: младшие проголодались и заметно устали, а Магал, похоже, начинал раздражаться. Все чаще из его уст звучало резкое "отстань", пока, наконец, он не взорвался:
– Это все меня уже достало! Бестолковое хождение, ваше нытье… Все! Я звоню!
Но прежде чем Магал успел сосредоточить свое внимание на передаче сообщения, Маш остановил его:
– Маг, а ты нас спросил? Хотим мы, как жалкие слабаки, сбежать отсюда?
– Мы – не слабаки, – поддержала его Лася.
– Я тоже не хочу, – заявил Али.
– А вы? – обратился Маш к сестрам.
– Мы – как все, – сказала Май.
– Видишь? – повернулся Маш к брату. – Никто не хочет уходить сейчас из лабиринта.
– Все! Тогда пойду я, – раздраженно сказал Магал и пошел вперед.
– Ты куда? – понеслось ему вслед.
– Я буду сразу за поворотом, – не оборачиваясь, бросил Магал. – Мне нужно подумать. А вы оставайтесь на месте, развлекайтесь.
Маш пожал плечами и уселся на пол. Младшие расположились у противоположной стенки.
– Ну, и что будем делать? – спросил у них Маш, сбрасывая туфли.
– Песни петь и сказки рассказывать, – пошутила Лася, вспоминая об одном чудесном коте-сказочнике.
Маш улыбнулся и сказал:
– Песни петь не обещаю, мне пару мишек в детстве уши оттоптали. А историю какую-нибудь рассказать могу.
Лица девочек тут же оживились, а у Али лицо приобрело сосредоточенное выражение, как всегда, когда он собирался что-то слушать.
– Жил-был один человек по имени Ван, –начал Маш свою историю. – Однажды у него стал умирать отец. Позвал он Вана к себе и говорит:
– Мне бы хотелось, чтобы ты выполнил одну мою просьбу: нашел камень-Богатырь, о котором рассказывал мне мой дед. Сам я много лет искал этот необыкновенный камень, прилетевший на землю с далекой звезды, но не нашел. Теперь надежда на тебя.
Когда отца похоронили, Ван пошел к своему учителю и рассказал ему о задании отца. На это учитель сказал:
– Камень-Богатырь найти непросто. Но раз ты решил это сделать, я дам тебе то, что может помочь тебе в пути.
И учитель дал Вану три мешочка и велел крепко привязать их к поясу. Напоследок он сказал:
– Иди туда, куда поведет твоя основная энергия. Она будет говорить с тобой голосом сердца.
Так Ван отправился в путь. Он шел мимо сел и городов, и никто не мог объяснить ему, где искать камень-Богатырь.
Однажды, у ворот одного города один из мешочков, привязанных к поясу Вана, упал на землю. Ван развязал его и посмотрел, что в нем. В мешочке был песок.
Ван долго думал, но не мог догадаться, о чем должен подсказать ему песок. И тогда он решил посмотреть в ту сторону, куда упал мешочек.
В трех шагах от себя он увидел нищего. Тот лежал у стены и, казалось, спал.
Когда Ван подошел к нему, нищий открыл глаза и сказал:
– Что тебе от меня надо?
Ван удивился, но не подал виду. Он достал из своего заплечного мешка каравай и, подавая его нищему, спросил:
– Как мне найти дорогу к камню-Богатырю?
Нищий, как будто ждал этого вопроса, сразу же ответил:
– Иди к Белой горе, найди там селение, что всех к горе ближе. Там живет человек, который проводит тебя к камню.
Долго шел Ван к Белой горе, с трудом отыскал нужное селение. А когда вошел в него, вдруг сообразил, что не спросил нищего, где искать проводника.
И вот стал он ходить от двора к двору с вопросом о камне и проводнике, но все отмахивались от него, как от назойливой мухи.
Обойдя все дворы, он вышел из селения, собираясь идти куда глаза глядят. По дороге он споткнулся о камень и чуть не упал. Он нагнулся, чтобы завязать шнурок на ботинке. Тут мешочек от его пояса и отвязался.
Во втором мешочке, как и в первом, оказался песок. Пока Ван рассматривал содержимое мешочка, к нему подбежала собака и начала жалобно скулить.
– Видать, узнала обувку хозяина, – заметил человек, который шел рядом с собакой.
– Мои поизносились, – пояснил Ван, вот мне и дали эти ботинки в том селении.
Путник показал на собаку и сказал:
– А ее хозяин месяц назад помер. Проводником был, потому и ботинки крепкие носил.
Ван насторожился:
– А он знал, где искать Богатырь-камень?
– Видать знал, – сказал прохожий. – Все в пустыню, что за Белой горой, людей водил.
Поблагодарил Ван прохожего и отправился на поиски пустыни.
Долго шел он к пустыне. Долго брел по ее каменистой растрескавшейся почве. Сколько ни смотрел по сторонам, ничего примечательного увидеть не мог.
Уже вода была на исходе, и дорогу обратную Ван потерял. Не то что камень, но и жилье человеческое отыскать отчаялся.
Усталый и голодный брел он по пустыне, словно во сне. Очнулся он только тогда, когда последний мешочек упал на землю. Мешочек развязался, и то, что из него высыпалось, заблестело-засверкало на солнце. То был золотой песок.
Ван только усмехнулся: не нужно было ему сейчас ни золото, ни все богатства мира. Думал он сейчас об одном – о чудо-камне.
И вот нагнулся Ван, чтобы посмотреть, куда показывает мешочек, и отпрянул. Под большим камнем, у которого он стоял, была дыра – туда вползала змея.
– Не хватало мне еще по змеиным норам лазать, – подумал он.
Однако затем собрался он с силами и, налегая всем телом, сдвинул с места тяжелый камень. Дыра, что была под ним, оказалась такой большой, что в нее запросто мог пролезть человек.
Не раздумывая, полез Ван в лаз и полз по темному проходу столько, сколько хватало сил. А потом, когда силы стали оставлять его, он вдруг обнаружил, что стоит в большой пещере. А в ней полным-полно огромных кристаллов. Как в драгоценных каменьях, переливается в них свет.
Гадает Ван, какой же из этих камней Богатырь-камень. И вдруг видит на постаменте посреди пещеры небольшой камушек. Ничего-то в нем примечательного нет, а что-то подсказывает Вану, что это и есть Богатырь-камень.
– Должно быть, его сила в чем-то другом, – думает Ван.
Едва он так подумал, как увидел около камня высокого седого человека.
– Тебя привело сюда сердце, – сказал старец. – Этот камень сделает его прозорливым и умножит твою основную энергию. Дар твой должен будет приносить пользу людям.
Ван не заметил, как исчезло видение пещеры, но теперь почувствовал себя совсем другим человеком. Он легко выполз из темного узкого подземного хода и зашагал по пустыне.
Вскоре на его пути попалось селение, и первым, кого он встретил там, были кобыла, что лежала у дороги, и ее растерянный хозяин. Ван пожалел их, ему очень захотелось помочь животному и бедному человеку.
Внезапно он понял, что знает, чем больна кобыла. Также ему пришел в голову рецепт снадобья, которое быстро подняло кобылу на ноги.
Так Ван стал знаменитым доктором, который ходил из селения в селение и помогал людям. Много раз ему предлагали остаться в городе в богатом доме, сулили большие деньги, но Ван всегда отказывался. Он говорил себе:
– Сила камня-Богатыря, которую я получил, принадлежит не мне, а всем людям. А потому служить она должна многим.
Когда Маш закончил свою повесть, некоторое время все они молчали. Первым нарушил молчание Али:
– Ребята, а почему мы не используем свою основную энергию? Должно же у нас быть какое-то предчувствие, куда идти.
В глазах девочек засверкали радостные огоньки.
–Давайте попробуем закрыть глаза и подумаем, куда нам идти, – предложили они.
В это время из-за угла показался Магал.
– Во-первых, я прошу у вас прощения, – сказал он. – А во-вторых, я знаю, что нужно делать.
И он велел всем разойтись на расстояние двух метров друг от друга. "Чтобы не было смешения энергий", – пояснил он. Затем он предложил ребятам закрыть глаза и вытянуть одну руку вперед. Медленно-медленно оборачиваясь вокруг себя, каждый должен был почувствовать правильное направление к выходу из лабиринта и застыть с протянутой рукой, пока остальные не сделают то же самое.
Быстрее всех справилась Лася, и когда последняя рука застыла в нужном направлении, она простонала:
– Ребята, скорее! У меня сейчас рука отвалится.
– Не отвалится. Можешь опустить, – разрешил Магал.
– И ты, Маш, тоже опускай, и я. А вот вы трое, – и он показал на Ло, Май и Али, руки которых показывали в одном направлении, – подержите "стрелки своих компасов", пока наш штурман не определит, куда идти.
Штурман Маш затем еще не раз просил живые "компасы" указывать направление. Это занятие и вера в свои силы не давала ребятам унывать. Особенно они обрадовались, когда все шесть рук протянулись в одну сторону.
– Надо же! – удивился Магал.
От его недавнего раздражения не осталось и следа. Наоборот, теперь он был вежливым и предупредительным и в своей рубашке, как в заплечном мешке тащил шесть пар туфель. И когда он первым зашел за очередной поворот и закричал: "Мама, папа!", все подумали, что это он так развлекает их.
Выяснилось, однако, что за поворотом был выход и в открытых воротах, в самом деле, стоят Инге и Резо.
– Масики, бедненькие, – приговаривала Инге, помогая младшим обуться.
– Они не бедненькие, мать, они – герои, – утверждал Резо, раздавая детям кружки с витаминным чаем.
Потом, конечно, все делились своими впечатлениями, был и освежающий душ, и неимоверно вкусный ужин и крепкий здоровый сон. А утром…
Каждого, кто выходил из своей комнаты, на перилах лестницы, растянутый во всю ее длину, встречал транспарант:
"Вы – молодцы. Мы вами гордимся. Нам разрешили создать семью! – Ваши мама и папа".
47. УЧИМСЯ РАСПОЗНАВАТЬ
Писать левой рукой было трудновато. Буквы выходили не очень ровными, но уже легко читалось то, что писала Лася. Она тренировалась целое лето – это было ее основным заданием. Ведь все дети Синегорья должны были одинаково уметь работать как правой, так и левой рукой.
А еще, Ласе, как и остальным детям, летом нужно было выполнить много других дел. Об этом и рассказывала она сейчас в своем отчете.
Одним из обязательных заданий было чтение книг. Для Ласиного класса книжный список состоял из тридцати названий. Разумеется, прочитать нужно было не все, а сколько сможешь. И Лася одолела ровно половину списка.
В отчете Лася также писала о том, что научилась работать с деревом. Она радовалась, что две ее поделки пришлись по душе покупателям ярмарки.
Самыми простыми заданиями, по мнению Ласи, были обязательные работы в столовой, на почте и в огороде. Интересно и несложно было каждый день вести дневник природы: отмечать, какая была погода, как вели себя растения, животные и птицы.
Вообще, все задания, которые касались природы, очень нравились Ласе. Например, вместо одного обязательного гербария она собрала целых три. Первый был посвящен деревьям и кустарникам, два других – травам и разным садовым цветам.
Несмотря на то что писала Лася с трудом, она с удовольствием сочинила обязательные рассказы на темы: "Самый интересный случай", "Мечты о будущем", "Сказка".
Из необязательных умений, которые она приобрела, было умение верховой езды. Еще, благодаря Инге, Лася немного выучилась играть на флейте, а с помощью Резо – находить на небе созвездия Большой и Малой Медведицы, планеты Венеру и Марс.
Лася колебалась, писать ли ей о таких пустяках, как умение различать некоторых птиц по голосу или предсказывать погоду по состоянию вечернего неба. Как раз когда ее ручка в нерешительности застыла над листом бумаги, к ней подошел Магал. Он заглянул в Ласин отчет и присвистнул:
– Ого! Целый трактат.
– Покажи мне свой, – попросила его Лася.
Когда Лася увидела то, что написал брат, она ужасно удивилась. На маленьком листочке уместилось всего две строки:
"По списку все выполнено + ухаживал за лошадьми + работа по улучшению характера".
– Я не научный работник и не писатель, писать не люблю, – сказал Магал в свое оправдание.
Забирая у Ласи свой отчет, он заметил:
– Я уже пять лет пишу такие отчеты. И никто ничего мне не говорит.
– Ну и ладно, – сказала Лася и стала складывать в стопку отчет, свои сочинения, дневники и гербарии, чтобы сдать их Риоле.
Когда Лася вошла в комнату Риолы, учительницы в ней не оказалось. На столе уже лежало несколько стопочек с отчетами одноклассников.
– Это Баины работы, – стала рассматривать Лася. – Это сдал Али, а здесь Май…
Лася понимала, что без спроса не стоит открывать чужие записи, а тем более читать их, но… Она с огромным интересом пересмотрела все гербарии, прочитала несколько сочинений и даже сунула нос в отчеты ребят.
Она уже собиралась закончить свое неблаговидное занятие, как вдруг на глаза ей попалась толстая тетрадь в ярком цветастом переплете. На тетради красивым ровным почерком Риолы было выведено: "Мои дети".
Ласе казалось невозможным читать записи учительницы, но рука, словно сама собой, потянулась и открыла по-книжному толстую обложку тетради.
На первой странице было оглавление. Оно состояло из списка учеников Ласиного класса. Каждому из них в дневнике отводилось двадцать четыре страницы.
– Ничего ведь не случится, если я немного прочитаю про себя, – решила Лася и открыла стодвадцатую страницу.
Оказалось, однако, что не так-то просто разобраться в записях Риолы. В них было полно сокращений, каких-то непонятных значков. Лася уже собиралась закрыть тетрадь, как вдруг ненароком наткнулась на такой текст: "Обратить внимание! Ласина любознательность иногда превращается в неудержимое любопытство, которое не знает границ".
Дочитав предложение до конца, Лася вдруг сильно покраснела и резко захлопнула тетрадь. Целый вечер потом она провела в глубокой задумчивости.
Конечно, ее настроение можно было объяснить и тем, что на завтрашний последний урок нужно было выполнить одно важное задание. Перед тем как его задать, учительница Риола затеяла с ребятами беседу.
– Все вы каждый день вечером записываете свои хорошие и нехорошие поступки, – напомнила она.
– Зачем мы это делаем? – спросила она затем.
– Чтобы становиться лучше, – ответили ребята.
– Верно, – согласилась Риола. – А теперь представьте себе, что каждый день ваши записи видит весь мир.
– Ой-ой-ой, – ойкнул кто-то из учеников.
Улыбнувшись, Риола продолжала:
– А ведь так, на самом деле, и есть. Даже без записей обо всех ваших поступках может узнать каждый.
– По нашим излучениям, – уточнил Али.
– Правильно. Наши излучения отражают все наши чувства, мысли и дела. То есть прекрасные и не прекрасные огни, которые мы выращивали в течение многих жизней.
– Как будто растения в саду, – заметила Лася.
Риола согласно кивнула:
– Чтобы знать, что выращиваешь у себя внутри, стоит повнимательнее присмотреться к своим поступкам. Поэтому…
Тут Риола попросила учеников на последний урок принести свои дневники и приготовиться прочитать перед всеми о трех хороших и трех плохих поступках.
Ребята решили, что задание совсем нетрудное. Но когда пришло время зачитывать вслух свои записи, некоторым далось это нелегко. Среди них была и Лася. Правда, вначале все шло как будто бы гладко.
– Сперва мне не нравился мой брат Магал, – рассказывала она. – Наверное, это плохо. А потом мы подружились и больше не ссорились.
Потом она рассказала, как помогала Али встретиться с новорожденным братом, а также, как вместе с братьями и сестрами здесь, в лагере, старалась вести себя так, чтобы их родителям разрешили создать настоящую семью.
В этом месте Лася запнулась: далее предстояло признаться в своем втором нехорошем поступке.
– Я очень хотела подружиться с кошкой Милкой, – неуверенно начала она. – Изобразила, что у меня по-настоящему болит горло. И не пошла на занятия.
Лася остановилась и посмотрела на ребят. Никто из них не смеялся. Не заметила она и осуждающих взглядов. Наоборот, в глазах одноклассников светилось сочувствие.
На учительницу Риолу Лася глядеть опасалась, потому что…
– Вчера я была у Риолы дома, – сказала она и почувствовала, что краснеет.
Слова буквально застревали у Ласи в горле. Ей показалось, что она не сможет сделать это последнее признание. И вдруг чья-то теплая рука пожала ее холодную от волнения ладонь. Это была рука Али. Лася с благодарностью посмотрела на друга и тихим голосом продолжила свой рассказ:
– Когда я пришла к Риоле, ее не было дома. На столе лежали ваши отчеты. Я стала их смотреть: и гербарии, и сочинения…
В этот момент кто-то кашлянул так, что стало ясно: человек недоволен. Рука Али сжала Ласину руку сильней.
– А потом еще хуже, – со слезами в голосе сказала Лася. – Я открыла дневник Риолы и прочитала его…
– Только про себя, – еле слышно закончила свой рассказ Лася.
Теперь она боялась поднять голову и встретиться с чьим-нибудь взглядом.
Некоторое время в беседке царила тишина, но уже скоро ее нарушила Риола.
– Я должна тоже кое в чем признаться, – сказала она. – Когда Лася была у меня в доме, я стояла в соседней комнате и наблюдала за тем, что она делает.
В этот момент слезы так и брызнули из Ласиных глаз. Тогда Риола подошла к ней, взяла ее за руку и стала гладить.
Как всегда, когда Риола хотела утешить, волна ласки шла от нее и облегчала любую боль. Тихая радость влилась в Ласино сердце, и она сказала, обращаясь ко всем:
– Извините меня. Я постараюсь дальше сдерживать свое любопытство.
– Вот и умница, – похвалила ее Риола.
Она вытерла Ласины слезы и пошла на свое место у доски. По дороге она говорила:
– Умейте заметить в себе плохое. Примите честное решение о том, что больше не станете поступать подобным образом и…
Риола сделала паузу, а кто-то из ребят сказал:
– Расскажите всем об этом.
– Разумеется, если вам так хочется, – улыбнулась Риола. – Но главное, больше не думайте об этом плохом поступке. Живите и радуйтесь. И пусть с вами останется только ваше твердое решение творить добро.
48. ОГОНЬ ЛЮБВИ
На празднике Большого Огня пелись замечательные песни. На празднике Большого Огня все дети сидели на центральной площадке и смотрели лучшие выступления своих товарищей.
Почему этот последний прощальный вечер в лагере назвали праздником Большого Огня?
Наверное, потому что в самый разгар представления на площадке с ужасно свирепым видом появился огненный дракон. Вначале под бой барабанов он двадцатью ногами танцевал свой устрашающий танец. А потом из его пасти из вырвались… огненно светящиеся шарики, которые сотнями полетели в зрителей.
Дети закричали и даже завизжали. Вначале Лася думала, что от страха. Но оказалось, что так они выражают свой восторг.
Дело в том, что разноцветные шарики были… съедобными. Даже очень. Нужно было только снять светящуюся защитную пленку и погрузить зубы в сочную мякоть.
– Лови лимонный, лови малиновый, лови ананасовый! – продолжали летать по рядам шарики с разными вкусами уже много позже выступления дракона.
Этот "вкусный" перерыв устраивался для того, чтобы в центре площадки подготовить все для прощального костра. Он был таким огромным, что у Ласи не осталось никаких сомнений: праздник Большого Огня назван так благодаря костру.
Когда высокое пламя безудержно рванулось в небо, все дружно встали и запели торжественный гимн Синегорья. Лася пела вместе со всеми и взгляд ее, направленный в огонь, различал в нем огненные фигуры.
– Послушай, ты видел их? – спросила она Али, когда они вернулись на свои места.
– Это волшебник-огонь, – загадочно сказал Али. – Он очень разный и есть везде: в человеке и в природе. Нужно только уметь вызвать его.
– А ты умеешь? – спросила Лася.
– Из дерева, из бумаги умею. Стоит только зажечь.
– А из человека? – не унималась Лася.
– Добыть огонь из человека тоже умеет каждый, – заметил Резо, который сидел по другую сторону от Ласи.
– И я? – повернулась к нему Лася.
– Стоит только обрадовать кого-то или разозлить, как в его глазах появляется…
– Огонь радости, – сообразила Лася.
– А знаете, что я вдруг вспомнил? – сказал Али. – Я когда-то был в гостях у Ло и Май, и тетя Аксина показывала фильм об излучениях человека. Как они прямо вспыхивают, когда он радуется. Как костер.
– А давайте вспоминать все, где есть слово "горит"! – предложила Лася.
– Сердце горит, – сразу же отозвался Али.
– Глаза горят, – сказала Май.
– Душа горит, – поддержала ее Ло.
И все, кто сидел рядом с ними, и те, кто дальше, подхватили и понесли слова об огне:
– Огонь мысли!
– Огонь слова!
– Огонь любви!
Если бы только можно было, эту огненную ночь дети провели бы у костра под звездным небом. Если бы можно было, многие из них остались бы в лагере, предпочитая, чтобы лето не кончалось.
Наверное, больше всех хотелось этого Ласе. Ведь для нее окончание лета означало не только конец увлекательной жизни в лагере, но и отъезд из Синегорья.
Эта мысль то и дело стирала улыбку с ее лица в дороге. Зато в самом конце перелёта из лагеря к горе Синей Лася уже сияла от радости. Ей в голову пришла одна спасительная мысль.
– Папка, давай останемся здесь! – закричала она, завидев отца.
– Давай, – улыбнулся папа. – А как же мама, Томик, бабушка?
– Конечно, с мамой! – горячилась Лася. – И бабушку с Томатиком пригласим!
Папа ничего не ответил Ласе, и она решила, что так оно и будет. Им не придется уезжать из Синегорья. Наоборот, все, кого не доставало им эти полгода, приедут к ним. И вместе они будут жить в этом прекрасном доме. Зимой сидеть у камина, много гулять по саду и лесу, посещать Храм, Дом детства…
– Папа! – внезапно встрепенулась Лася. – А как же твоя стройка? Дом детства?
– Завтра, завтра все узнаешь, – с хитрым прищуром ответил папа.
Не успел он проводить Ласю до порога дома, как его туту же вызвали на работу.
– Папка, ты ненадолго? – поинтересовалась Лася.
– Очень может быть, – задумчиво проговорил папа Рад. – Но ты не грусти. Пойди к кому-нибудь из ребят
Разумеется, Лася с удовольствием пошла бы в гости к Али или к девочкам. Но сегодня, когда ее друзья только что встретились со своими семьями, она не хотела им мешать.
Лася все еще стояла в нерешительности, раздумывая, куда бы пойти, когда в дверь постучали. Она распахнула дверь и…
– Синичка! – приветствовала ее Энио.
Не дожидаясь, пока Лася опомнится, Эни взяла ее за руку и потащила за собой.
Только сейчас Лася почувствовала, что ужасно соскучилась по Эни. Она очень обрадовалась, когда узнала, что Эни зовет ее в гости.
Дорогой, пока гнедая лошадка неторопливо поднималась в гору, Энио рассказывала:
– Очень хотела повидаться с тобой, синичка. Но все никак не получалось. Только отправили своих школьников в лагерь, только матушка и отец собрались в летней школе для взрослых поучиться, как тут их вызвали.
– Куда вызвали? – насторожилась Лася.
– Представь себе, в Совет вызвали, – продолжала Энио. – Вызвали и сказали… чтобы родители еще ребеночка взяли. Отец стал матушку защищать, сказал, что ей и так нелегко. Шутка ли, двенадцать детей? А матушка, наоборот, стала расспрашивать, и вышло, что взяли они все-таки бамбино. Дед Волей уговорил.
–Дед Волей? – удивилась Лася.
– Он самый, – подтвердила Эни. – Там, где наш Волей, там всегда все точно. Еще ни разу в своих расчетах не ошибся.
– И что же он сказал? – загорелось Ласино любопытство.
– Сказал, что малый этот будет великим мастером, на весь мир известным. И лучше, чтобы он рос в семье мастеров. Еще он передал слова одной провидицы из Храма. Оказывается, что ребеночек отцу нашему в одной из жизней много хорошего сделал, но взамен не получил ничего доброго. И потому у отца есть удобный случай отплатить ему.
Когда Лася увидела младенца, она поняла, почему у маленькой круглолицей женщины – матери Энио – такой утомленный вид.
Ребеночек был крошечным, не больше двух месяцев, и почти все время кричал.
– Это он к Земле привыкает так трудно, – пояснила матушка Эни.
А еще, она очень обрадовалась Ласе:
– Это та самая девочка, которая укротила наших чингисханов.
– Да, синичка, – смеялась Эни, – матушка послала за тобой, чтобы познакомиться со знаменитым укротителем.
– Это ты про Лаську, что ли? – подошел к ним Магал.
– Про Ласеньку, про нее, – ласково проговорила матушка и вышла в другую комнату.
Вскоре она вернулась, и в руке у нее оказалась маленькая очень красивая вещица. Женщина подошла к Ласе и сказала:
– Это оберег. Я изготовила его специально для тебя. Меня научили делать их на моей родине.
Пока Лася рассматривала кулончик из бисера, кожи и кусочков меха, матушка Энио рассказывала:
– Ты, верно, уже знаешь, что основная энергия человека оседает на всех вещах, которые его окружают. Когда основную энергию направляют на вещь с любовью, она будет нести в себе любовь. И принесет пользу ее хозяину.
Как только я узнала, в какую семью попали мои мальчики, решила изготовить для всех вас обереги. День за днем окутывала их словами любви и защиты.
И маленькая женщина попросила Ласю надеть оберег. Едва кулончик коснулся Ласиной груди, как она тут же почувствовала чудесное спокойствие. Она обняла матушку Энио и поцеловала.
– Телячьи нежности, – пробурчал Магал.
Лася как раз хотела сказать, что очень благодарна ему, его матушке и Эни, но тут чей-то знакомый образ мелькнул перед ее внутренним взором. Она поправила ленту телефон и услышала:
– Красавица моя, где ты бродишь? Я тебя повсюду разыскиваю.
Это был Нараян. Лася даже подпрыгнула от радости. Путано и торопливо она передала ему, где находится, и они договорились идти друг другу навстречу.
Лася очень торопилась. Она то шла, то бежала, и ей казалось, что песчаная дорожка вот-вот выведет ее к Нараяну. Когда она поняла, что заблудилась, то чуть не заплакала от досады. Уж очень не хотелось ей, чтобы Нараян и папа переживали.
– Эх, – вздохнула Лася, – придется звонить.
Как могла, она постаралась успокоиться и представить себе славное лицо Нараяна.
– Я заблудилась! – трижды повторила она.
Но связи не было. С нехорошим предчувствием Лася дотронулась до своей головы. Да, ленты-телефона на голове не оказалось. Наверное, какая-нибудь ветка предательски зацепила ее по дороге.
Как теперь быть, Лася не знала. Она растеряно огляделась по сторонам: кругом был лес и никаких признаков человеческого жилья.
– Придется возвращаться, – вздохнула Лася и побрела по дорожке в обратную сторону.
Она не сделала и десяти шагов, когда увидела, что навстречу ей бежит… волк. Внутри у Ласи все так и обмерло, и почудилось ей, что от страха она не может сдвинуться с места. Сначала, в самом деле, она стояла на дорожке, словно пригвожденная. Однако мгновение спустя она уже взбиралась на ближайшее дерево так быстро, как никогда в жизни.
Теперь Лася сидела высоко над землей, а внизу под деревом ее дожидался волк. Было страшно. Очень страшно. Так страшно, что в лесной тишине она не услышала стука лошадиных копыт.
– Нараян! – закричала она, когда всадник почти поравнялся с деревом, на котором она сидела.
Скоро, впрочем, Лася поняла, что ошиблась. На прекрасном вороном коне к ней подъезжал… Магал.
Вот он остановил коня, спешился и стал гладить… волка. Потом он посмотрел туда, куда неотрывно смотрели волчьи глаза, и увидел Ласю.
– Вот ты где! – удивился он. – Что же ты собаки-то испугалась?
– Я думала, что это волк, – со вздохом облегчения призналась Лася.
– Слезай, дуреха! – махнул ей рукой Магал.
– Я не смогу, – решила Лася.
– Умела залезть, умей и слезть, – строго сказал Магал. – Я бы тебя снял, но это дерево нас двоих не выдержит.
Когда Лася при помощи Магала очутилась на земле, он сказал:
– Видишь, за тобой собаку прислали, чтобы разыскала тебя, Гектором зовется.
Только сейчас Лася заметила на шее животного ошейник с именем. Она погладила собаку по голове и улыбнулась:
– В самом деле, совсем на волка непохожа. А я испугалась.
– То-то, – кивнул головой Магал. – Мне матушка так и сказала. Подумала о тебе и сердцем почувствовала тревогу. Она решила, что не по той дороге ты пошла, не свернула вовремя.
Усадив Ласю на коня, Магал скомандовал собаке:
– Гектор! Свободен.
И собака послушно побежала прочь.
– Ну, а теперь держись! – крикнул он Ласе, пришпоривая коня.
Конь бежал резво, и вольный ветер свободы овевал Ласино разгоряченное лицо. Сейчас ей было так хорошо!
– Эй, друг! – вдруг послышалось неподалеку. – Куда ты красавицу везешь?
На развилке, там, где дорожка разделялась на две, они увидели Нараяна. Помогая Ласе слезть с коня, он приговаривал:
– Что-то красавица у нас такая поцарапанная, такая растрепанная. Как будто с медведем дралась.
Лася смеялась, а Магал стал рассказывать о том, что произошло.
– Молодец – твоя матушка. Настоящий оберег сделала, – похвалил Нараян. – А почувствовала она про Ласю потому, что сердечная связь у нее с оберегом имеется, а значит, и с тем, кто его носит.
– Кланяйся своей матушке, – на прощание сказал он Магалу.
Когда Нараян привез Ласю к себе домой, она сразу заметила, что там что-то изменилось. Нараян поймал ее недоумевающий взгляд и показал на дверь, которая раньше была занавешена тканью.
– А что там? – поинтересовалась Лася.
– Комната, – пояснил Нараян и отворил дверь.
Комната была очень светлая и уютно обставленная. Она неуловимо напоминала Ласе какое-то другое помещение. После недавних переживаний ей захотелось тут остаться, прилечь на кровать.
– Ну-ну, приляг, – разрешил Нараян.
Лася так и сделала. И вскоре уже спала крепким здоровым сном.
49. ДОМ ДЕТСТВА
Утро было пронзительно холодным и ясным. В воздухе пахло хвоей и хризантемами. Лася немного поеживалась от сырости, но настроение у нее было приподнятым. Вместе с одноклассниками она шагала на открытие Дома детства.
– Он такой красивый, – по дороге рассказывал один мальчик, который накануне успел сбегать к новостройке. – Он совсем круглый, как банка. В нем целых четыре этажа и на каждом – сплошной балкон, можно гулять вокруг.
Ребята засыпали его вопросами о том, что находится внутри здания, но мальчик там еще не был, зато он вспомнил:
– Крыша у него, как купол. Мне сказали, что крыша раздвигается и можно смотреть на звезды. Здорово, да?
Это было здорово. Ласе не терпелось увидеть новую папину работу, а еще, самого папу, который обещал встретиться с ней на открытии.
Церемония открытия была очень торжественной. Перед входом в прекрасное здание собралась вся молодежь Синегорья. Она с удовольствием приветствовала инженеров и строителей, скульпторов и художников и, наконец, главного архитектора.
– Папка! – обрадовалась Лася и помахала отцу рукой.
Папа Рад помахал ей в ответ. И тут зазвучала музыка. Вслед за этим отворились центральные двери Дома детства. В белых платьях, украшенные живыми цветами, оттуда стали выходить девушки – служительницы Храма. Они расположились по обе стороны от входа.
Под звуки колоколов и радостные возгласы детей из дверного проема показалась высокая белая фигура. Это была Владычица. Она с любовью посмотрела на собравшихся и подняла руку, прося внимания. Когда кругом все затихло, она сказала:
– Дорогие мои, я и мои помощницы насытили помещение духом космического сотрудничества. Вы сможете творить прекрасное искусство и превратить этот дом в подлинный храм культуры. Да будет так!
После этих слов Владычица и ее девушки удалились, а детей пригласили войти в Дом. Притихшие, они заходили внутрь и постепенно расходились по всему зданию.
Когда Ласин класс попал в вестибюль, сразу раздалось:
– О, это тот самый! Да, тот самый!
Перед детьми яркими красками играл витраж "Звездный человек" – тот, что был в мастерской витражного мастера. Зато другой, который был установлен рядом, они видели впервые.
– Владыка! – узнала Лася огромную в два человеческих роста фигуру.
– А это другие Владыки, – показал Нараян на фигуры вокруг.
– Владыка Будда! – догадался кто-то из детей.
– Христос!
– А это кто? – удивилась Лася, подняв голову к самому верху.
Над головами Владык простирала свой плат прекрасноликая женщина.
Нараян пояснил:
– Это Матерь Владык. Великая Матерь Мира.
Ласю буквально приковал к себе огненный взор Великой Матери. Она даже не заметила, как куда-то исчезли ребята и возле нее остался только один человек.
Когда Ласин взгляд опустился ниже, между витражами она увидела светящуюся скульптуру. Маленькая девочка и рядом – высокий человек в восточном наряде.
– Успел-таки папка, – счастливо улыбаясь, прошептала Лася.
– Что успел? – услышала она друг тонкий голосок.
От неожиданности Лася вздрогнула. Рядом с ней стоял малыш, лет четырех, который смотрел на нее своими пронзительными светло-серыми глазами. Его голая шейка трогательно торчала из воротника белого пушистого пальто.
– Ты кто? – удивилась Лася.
– Эльф, – сказал незнакомец.
Лася обошла его и посмотрела ему на спину.
– Но у тебя нет крыльев, – возразила она.
– Были, – уверенно заявил ребенок.
Лася, наверное, еще порасспрашивала бы его, если бы тут не появился папа.
Едва Эльф увидел Рада, он тут же скомандовал:
– Подними меня.
Ласин папа был немало удивлен: до этого он никогда не видел малыша. Без лишних вопросов, однако, он взял Эльфа на руки, но тот закомандовал, чтобы его подняли еще выше. Тогда Рад поднял его над своей головой.
Эльф радостно засмеялся и протянул руку к стене. Его крошечная ладошка легла на прозрачно-синие камни – те самые, которые папа принес из пещеры. Теперь они звездами сияли над скульптурой Урусвати и ее Учителя.
– Теплые, – произнес Эльф и, довольный, попросил опустить его на пол.
Когда он стал на ноги, то послушно позволил взять себя за руку и повести на экскурсию по зданию.
По дороге Лася не переставала удивляться тому, что показывал папа. Она, безусловно, знала еще раньше, когда здание только строилось, что снаружи у него четыре яруса и все они состоят из комнат-студий для занятий художествами, музыкой и танцами. Ей также было известно, что центр – сверху донизу – занимали залы. Зальных этажей было всего два, потому что залы были высоченные.
На первом этаже было круглое помещение со сценой-ареной для выступлений, а на втором – располагались выставочные залы музея искусств.
Широкие коридоры между студиями и стенами залов были заполнены цветами, картинами и скульптурами.
Проходя по второму ярусу, Эльф подвел Ласю к одной из картин на стене.
– Это ты, – произнес он своим звонким голоском.
Картина, написанная на тонкой ткани, изображала девочку с Ласиным лицом, у которой были замечательные узорчатые бабочкины крылья. Разрешая Ласино недоумение, папа сказал:
– Когда Яра Игоревна готовила работы для Дома детства, я попросил ее по возможности написать твой портрет. Как видишь, она выполнила мою просьбу. Нравится?
Еще бы! Ласе нравилось здесь все. Она, к примеру, даже представить не могла, что из цветного стекла могут быть сделаны скульптуры и барельефы. Картины природы, птицы, животные – все светилось разноцветными огнями, радуя глаз.
У одного из мраморных барельефов, который изображал детей, танцующих в небе среди звезд, Эльф снова потребовал:
– Подними меня.
Трогая камни с металлическими крапинками в них, малыш повторял:
– Холодный, холодный, холодный.
– Это что, метеориты? – удивилась Лася.
– Так точно, они самые, – подтвердил папа.
Лася дотянулась до одного из них и пощупала. Потом она приложила ладонь к стене. Стена казалась более теплой.
– И откуда ты все это знаешь? – спросила она Эльфа.
– Я все знаю, – ответил Эльф без тени сомнения в голосе.
– Да уж, ты у нас – всезнайка, – послышался высокий женский голос.
Навстречу им шла молодая женщина с такими же, как у Эльфа, глазами. Она шла и качала головой:
– Ты опять босоножка.
– Босоножка! – засмеялся Эльф и побежал женщине навстречу.
– Лася, познакомься. Это главный художник нашего проекта – Эльвира, – подвел папа Ласю к женщине. – А это, – и он показал на ребенка, – по-видимому, ее сын.
– Дочь, – уточнила Эльвира и опустила девочку на пол.
– А ее, правда, зовут Эльф? – полюбопытствовала Лася.
– Правда, только она не Эльф, как она себя называет, а Эльфа, – улыбнулась женщина.
Предвидя новые Ласины вопросы, она предложила ей подняться выше. Там в фантастической атмосфере иных миров на одной из картин Лася узнала глаза Эльфы. Нарисованные серебряной краской, они были еще более пронзительными и, казалось, видели человека насквозь. Но больше удивляло другое.
Человеческими на этой картине были только глаза. Остальное – голова, туловище – все было покрыто коротким белым пушком и напоминало пчелу с белыми же опушенными крылышками. Существо летело среди подобных себе "белых пчел" прямо на зрителя. А маленький босой зритель показывал на него пальцем и говорил:
– Это я.
Конечно, коротко остриженная головка Эльфы имела мало общего с физиономией на портрете, но Лася поверила. Была же она на другой картине бабочкой!
Папе Раду не очень было симпатично рыльце на портрете. Он спросил:
– Зачем было так уродовать ребенка?
Эльвира улыбнулась и посмотрела на Эльфу:
– Незадолго до того как это существо должно было родиться, мне приснилась вот эта картина. Я написала ее. А потом со временем отнесла на чердак нашего дома. Однажды мне что-то понадобилось на чердаке и я пошла туда. Эльфа побежала за мной. Когда она увидела эту картину, она стала хлопать в ладоши и громко кричать: "Это я! Это я!"
– Так это ты? – спросила Лася у девочки, показывая на "белую пчелу" на картине.
– Я и мои предыдущие мама, папа, сестры и братья, – таков был ответ.
– А почему ты ходишь босиком? – не переставала удивляться Лася.
Вместо Эльфы ей ответила Эльвира:
– Этот ребенок до трех лет не позволял ничего на себя надеть. Ему никогда не холодно. Однажды, уже после того как мы обнаружили на чердаке эту картину, я принесла домой пушистую белую ткань и укутала в нее Эльфу. Ей понравилось. С тех пор вся ее одежда шьется из этой ткани. А вот обувь…
Тут Эльвира вздохнула, и Лася поняла, что девочка постоянно стаскивает с себя все, что надевают ей на ноги.
Лася взяла Эльфу за руки и сказала:
– Приходи ко мне в гости. Ты такая чудная!
– Приду, – сказала малышка и повернулась, что бы уходить.
– Ой, нет! – вспомнила вдруг Лася. – Я же завтра уезжаю!
От досады у Ласи на глазах выступили слезы. А девочка внезапно обернулась и, словно проникая в Ласину голову взглядом, заявила:
– Нет, ты не уезжаешь завтра.
– Тогда послезавтра, – с отчаянием твердила Лася.
Но малышка Эльфа подбежала к ней и с силой шлепнула ее ладошкой по руке.
– Ты не уезжаешь никогда! – выкрикнула она и побежала назад, к матери.
50. БУДЬ СЧАСТЛИВА !
– Папа, у меня проблема, – появилась Лася в папиной спальне, где он собирал вещи к отъезду.
Папа вопросительно посмотрел на Ласю.
– У меня все вещи в сумку не влезают, – сообщила она.
Вскоре папа убедился, что Ласина дорожная сумка набита до отказа, а на полу высится солидная стопка разных коробок и коробочек с коллекциями, гербариями и фотографиями.
– И ничего оставить нельзя? – поинтересовался он.
– Ничего, – строго сказала Лася.
– У меня такая же проблема. Вещи-то мои в чемодан поместились, а чертежи, наброски и фотографии – нет. Помнишь, я говорил тебе, что хочу у нас на родине такой же Дом детства построить?
Лася утвердительно кивнула, а папа продолжал:
– Кстати, мне за эту стройку кучу денег дали. Можно будет теперь квартиру на домик поменять и нашу старушку-машину заменить на новую.
– Тогда давай сумки купим, – обрадовалась Лася.
– В том-то и дело, что про деньги пока только на бумажке написано. Ее еще в банк нужно отнести и только потом…
– Может, как-то договоришься? – спросила Лася.
– Пожалуй, пойду, – согласился папа и отправился в магазин.
Не прошло и пяти минут после папиного ухода, как в Ласиной квартире появился Али.
– Ты почему на представлении с нами не была? –спросил он Ласю.
– Мне собираться нужно, – грустно сказала она. – Я завтра уезжаю.
– Это очень странно, – задумчиво проговорил Али и уселся в кресло.
Ласе показалось, что ее друг что-то скрывает от нее и она стала приставать к нему с расспросами.
– Ладно, ладно, расскажу, – наконец, сдался он. – Вчера вечером, пока тебя не было дома, к твоему папе приходил Нараян. Он зашел в дом, а дверь не затворил. В это время я читал книжку на веранде.
Так вот, совершенно случайно я услышал разговор. Нараян спросил твоего папу: "Так ты получил согласие своей жены?", а твой папа говорит: "Получил". Тогда Нараян снова спросил: "А Ласе ты сообщил, что она может остаться?", а папа ответил: "Нет. Я еще с ней не говорил об этом".
– Я думал, что он уже говорил с тобой и ты остаешься, – сделал вывод Али.
Лася сидела напротив Али и в беспокойстве хлопала ладонью по колену. Али молчал, он ждал, что скажет Лася. Она вдруг перестала размахивать рукой и спросила:
– А где я буду жить?
– Не знаю, – развел руками Али. – В какой-нибудь семье. Это точно.
Лася попыталась представить себя третьим ребенком в семье Али, и это ей не очень понравилось, она плохо знала его родителей. То же самое было и с семьей девочек.
– Может быть, меня возьмут Инге и Резо? – стала размышлять она вслух.
– Так ты согласна остаться? – просиял Али.
– Согласна – не согласна, – вскочила на ноги Лася, – а утро вечера мудреней.
Когда папа вернулся домой, он застал Ласю за весьма странным занятием. Она отрывала от большого листа бумаги маленькие кусочки и при этом рассуждала так:
– Я очень люблю маму и папу. Если я останусь, то долго их не увижу. Это плохо.
И оторванный кусочек отправлялся направо.
– Если я уеду, я больше никогда не увижу Ло, Али и Май.
И маленькая бумажка отправлялась налево.
Когда папа понял, что Лася таким образом пытается определить: стоит ли ей уехать или остаться, он подошел к ней и сказал:
– Один мудрый человек говорил: "Если хочешь принять правильное решение, положи вечером свою мысль на сердце, а утром будешь знать ответ".
Рано утром, еще не вполне проснувшись, Лася появилась у папы в спальне. Голосом, полным отчаяния, она произнесла:
– Папка, представляешь, совсем ничего не приснилось.
– Совсем-совсем ничего? – не поверил Рад.
– Только немножко ерунды какой-то, – разочарованно сказала Лася.
Папа потеснился в своей кровати, освобождая место для дочки. Когда она нырнула под одеяло, он сказал:
– Ну что ж, давай разбираться сами в твоем сне, бабушки Эли с нами нет. Так что же тебе снилось?
– Кучка, – ответила Лася. – И эта кучка сказала: "Не трогай меня".
– И все?
– И все.
Папа повернулся к Ласе и заглянул ей в глаза.
– Ну-ка вспоминай, что было в кучке?
Лася ответила не сразу.
– Кажется, медвежонок Бини, – неуверенно проговорила она.
– Еще, – подбадривал ее папа.
Лася лежала с закрытыми глазами и пыталась восстановить свой сон. Перед ее внутренним взором промелькнуло видение одной знакомой вещицы.
– Мамина подушечка! – сообразила она.
– Выходит, там были дорогие тебе вещи, – решил папа.
– Ну, и как ты думаешь, почему они не хотели, чтобы ты их трогала? – спросил он Ласю.
– Чтобы они остались, – ответила Лася, а потом спохватилась. – Без меня?!
Папа улыбнулся и, коснувшись пальцем кончика Ласиного носа, сказал:
– Почему без тебя?
Получалось, что вещи, которые не хотят, чтобы их увозили, зовут Ласю остаться.
Лася снова закрыла глаза. Ей было очень грустно из-за того, что приходилось выбирать между любимыми людьми. Она представила себе маму, такую молодую, улыбающуюся. Мама с большой нежностью смотрела на Ласю и что-то говорила. Лася изо всех сил стала прислушиваться и вдруг… бодрый мамин голос совершенно ясно зазвучал у нее в ушах:
– Ласёнок, миленький! Синегорье – твое будущее. Оставайся.
Так тепло стало на сердце, так мило. Лася открыла глаза и сказала:
– Папа! Мама так и сказала: " Синегорье – твое будущее" и чтобы я оставалась. Ты тоже так думаешь?
– Конечно, – ответил папа и вздохнул.
И тут Лася догадалась, что папа уже давно обо всем договорился и с мамой, и с Нараяном. Просто он хотел, чтобы Лася сама приняла это непростое решение – остаться в Синегорье.
– Радик, вставай, на самолет опоздаешь, – заговорила вдруг Лася, подражая бабушке Эле.
Она выскочила из кровати и бросилась в свою комнату, чтобы одеться. Надо же было проводить папу!
Через несколько минут ее растрепанная мордашка снова замаячила в дверном проеме.
– Папа, а я куда?!
– За тобой скоро придут, – загадочно произнес папа, застегивая манжет сорочки.
Лася поняла, что от папы ничего не добьешься и потащила свои вещи вниз.
Сумка грохотала колесиками по ступенькам, и Лася даже не слышала, как отворилась входная дверь.
– Я думал, вы спите, – сказал Нараян. – А вы уже…
– Это только одна моя сумка. А вторая там, – и Лася показала на дверь своей спальной.
Когда Нараян поднялся в Ласину комнату, чтобы помочь ей, он сказал:
– Ты забыла одну очень важную вещь.
Лася удивилась и в который уже раз стала осматривать комнату. Нараян терпеливо ждал.
– Ой, портрет! – неожиданно спохватилась она и побежала снимать со стены портрет Владыки.
Когда Лася, Рад и Нараян пришли на лётную площадку Янтарного района, там стоял всего один лёт. Выяснилось, что он дожидается папу и нужно торопиться.
Пока Нараян грузил вещи, Лася стояла, прижавшись к папе. Она не давала ему сделать ни шагу. А между тем, лётчик знаками давал ему понять, что пора уже лететь.
– Ласёнок, смотри, какая птичка! – воскликнул вдруг папа.
И Лася подняла взгляд в небо, поневоле отстраняясь от отца. Рад воспользовался моментом и вскочил в лёт.
– Я люблю вас! – закричал он и махнул рукой.
В это время дверца лёта закрылась и аппарат сразу же стал набирать высоту.
Несколько раз затем Нараян пытался заговорить с Ласей, но она не желала поддерживать разговора. Когда они вошли в дом Нараяна, он отворил дверь в комнату – ту, где недавно ночевала Лася, и сказал:
– Вот Лася, теперь это твоя комната.
Лася с недоверием посмотрела на него:
– Ты же говорил, что дети в Синегорье живут только в семьях. А где же твоя семья?
Нараян улыбнулся. Он был рад, что Лася запоминала то, что он говорит.
– Еще дети изредка живут у своих "учителей жизни", – сказал он. – Я, например, жил у Мастера.
– У Мастера есть мадам Алина, – заметила Лася, доставая из своего рюкзачка Бини, мамину подушечку и портрет Владыки.
– А у нас есть Риола! – из своей комнаты крикнул Нараян. – Она моя сестра по духу и будет твоей матушкой.
Когда с молотком в руке он вошел к Ласе, то поймал на себе ее восторженный взгляд. У изголовья кровати Нараян вбил в стену гвоздик и повесил на него портрет Владыки. В этот момент Ласю осенило: эта новая комната покрашена и обставлена точь-в точь как та, где она еще недавно жила с папой. Вот и прикроватный столик такой же самый…
Зачем-то Нараян отворил в нем ящик и достал оттуда… фотографию Ласиных родителей. С фото в красивой рамочке на Ласю смотрели мама и папа, а между ними виднелась веселая мордашка Ласиного братца.
– Остальное потом, – заявил Нараян. – Теперь пора в школу.
Лася никак не ожидала, что одноклассники так обрадуются ей. А когда она объявила, что ее назваными родителями будут Нараян и Риола, дети и вовсе пришли в восторг.
– Тише, тише, – успокаивала их Риола.
Она подходила к каждому. Кого-то поглаживала по голове, кому-то шептала на ушко, и ребята успокаивались.
Когда Риола подошла к Ласе, тонкий аромат ее нежных духов, ласковое прикосновение руки – все показалось Ласе таким родным, таким знакомым. Жестом фокусника Риола извлекла откуда-то открытку и положила перед Ласей.
На плотной бумаге она нарисовала себя, Нараяна и Ласю. А на обратной стороне написала "Я люблю тебя, Ласёнок!" Ниже крупным ровным почерком Нараяна было приписано: "Красавица моя, будь счастлива!"
Как ни трудно было Ласе оторвать взгляд от чудесной открытки, ей пришлось посмотреть на Риолу, которая просила у класса внимания:
– В этом учебном году наша жизнь в школе будет еще интереснее. Вам откроются многие тайны природы. Вы сможете больше узнать о себе, испытать свои силы.
Для этого мы должны будем много трудиться: головой, руками, ногами. И конечно же, сердцем. Какой наш девиз?
– Зоркое сердце – беспредельность познания! – хором произнесли дети.
– Ой, сколько я еще не знаю! – подумала Лася и стала напряженно слушать.
Ведь еще Мастер когда-то говорил ей, что космические дали открываются зоркому сердцу с помощью ключика пытливого ума.