• Статьи по теме:  ПРИРОДА НЕВИДИМОГО (наука и древние знания)
• Стихия Огня
• Эфир и эфирное тело
• На крыльях духа
• Сверхсветовые сигналы и время в китайской «Книге Перемен»
• Христианская психология и нейронаука
• Притчи Иисуса Христа в свете современной нейронауки или тайное становится явным…
• Магия и квантовая механика
• Космос в учении Будды
• Новейшие знания о мозге и вера в Бога

Главная / Пути в невидимое / Новейшие знания о мозге и вера в Бога

НОВЕЙШИЕ ЗНАНИЯ О МОЗГЕ И ВЕРА В БОГА
фрагменты книги «Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога»

Непредвзятая нейробиология способна внести значительный вклад в создание модели разума (не являющейся иллюзией) и сообщить нам важные факты о духовном и мистическом опыте. Попутно эта книга подробно объяснит, почему современные материалистские нейробиологические теории разума и духовно-мистического опыта ошибочны.

Примечание: Для целей этой книги «религиозным» назван опыт, возникающий в результате следования некой религиозной традиции. Под духовностью понимается любой опыт, якобы подводящий человека, который его приобретает, к соприкосновению с божественным (другими словами, не просто любой опыт, который ощущается как значимый). Мистицизм обычно понимают как стремление к измененным состояниям сознания, позволяющим мистику осознавать космическую реальность, которую невозможно постичь в нормальном состоянии сознания.

У кого возникает мистический опыт и что провоцирует его?

Мистицизм – одно из слов современного языка, которые чаще всего употребляют неправильно. Более ста лет назад американский психолог Уильям Джеймс отметил, что оно стало оскорбительным эпитетом, применяемым к «любому мнению, которое мы считаем туманным, слишком общим и сентиментальным, а также лишенным и фактической, и логической основы»[568]. Хуже того, утверждала британская исследовательница мистицизма Ивлин Андерхилл, к мистицизму обращаются как к «оправданию для всевозможных форм оккультизма, умеренного трансцендентализма, банального символизма, религиозной или эстетической сентиментальности и скверной метафизики. С другой стороны, им свободно пользуются как пренебрежительным термином те, кто выступает с критикой перечисленного»[569].

Так что же такое мистицизм на самом деле? К счастью, в прошлом веке ряд ученых, не относящихся к мистикам, поставили перед собой задачу серьезного изучения мистицизма.

Мистицизм как путь познания

У.Т. Стейс (1886–1967), изучавший мистицизм в середине XX века, размышлял, не проистекают ли заблуждения отчасти из созвучия слов «мистицизм» и «misty» (англ. «туманный», «неясный»). Но на самом деле слово «мистицизм» происходит от греческого слова (muo), означающего «скрывать». Туман скрывает, то есть ограничивает возможность видеть. В этом смысле в мистицизме нет ничего туманного[571]. Серьезно настроенные мистики стремятся к уровням сознания, «скрытым» от повседневности. Или, возможно, не столько скрытым, сколько пренебрегаемым. Уровни сознания, которые никак не помогают нам сделать карьеру или построить личные отношения, обычно выходят из обихода. И мы понятия не имеем о том, что эти уровни способны преобразить нас.

Так или иначе, если позаимствовать выражение у Г.К. Честертона, то, что так широко отвергают в столь противоречивых терминах, должно иметь хоть какую-нибудь ценность. Так что же такое мистицизм? Стейс объясняет:

«Самая важная, основополагающая характеристика всего полноценного мистического опыта, по которому определяется его наличие, отличающая этот опыт от любых других видов опыта, – восприятие высшей, не относящейся к чувственному гармонии во всем сущем, единства или Единого, непостижимого ни для чувств, ни для разума. Иными словами, то, что всецело превосходит наше чувственно-интеллектуальное сознание»[572].

Он также отмечал, что мистический опыт не следует путать с телепатией или телекинезом (которые, как мы уже видели, подразумевают конкретное взаимодействие разума и материи) и, конечно, с разнообразными притязаниями на «оккультизм». Мистический опыт можно объединить в несколько общих категорий, бо́льшая часть случаев относится к одной из трех групп: монистический мистицизм, пантеистический мистицизм и теистический мистицизм. Монистический мистицизм – это мистический опыт ощущения, что сотворенная вселенная вращается вокруг центра, из которого исходит все. Пантеистический мистицизм – это ощущение всего внешнего мира как высшей силы, при котором человек, получающий такой опыт, является частью этой силы. Теистический мистицизм – ощущение присутствия высшей силы во вселенной или за ее пределами.

Как объясняет Дин Радин, мистики неожиданным образом напоминают ученых:

«Наука сосредотачивает внимание на внешних, объективных феноменах, а мистицизм – на внутренних, субъективных. Примечательно, что многочисленные ученые, исследователи, мудрецы со временем обнаружили глубокое, основополагающее сходство между целями, практиками и открытиями науки и мистицизма. Некоторые знаменитейшие ученые в своих трудах пользовались терминами, практически неотличимыми от тех, к которым прибегали мистики»[573].

Иногда ученые описывали собственный мистический опыт. Аллен Смит, 38-летний исследователь-медик из Окленда, Калифорния, однажды вечером в 1976 году сидел дома и вдруг испытал состояние, которое назвал «космическим сознанием»:

«Между мной и остальной вселенной не осталось никаких преград. Вообще-то было бы неправильно утверждать, что была вселенная, «я» или еще что-нибудь, – в равной степени справедливо было бы сказать, что не было «ничего» и в то же время было «все». Если сказать, что субъект слился с объектом, получится почти точное описание вхождения в Космическое Сознание, но во время пребывания в Космическом Сознании не было ни «субъекта», ни «объекта». Все слова и логическое мышление прекратились, пропало ощущение «наблюдателя», который мог бы комментировать или классифицировать «происходящее». По сути дела, отдельных событий и не «происходило» – только вневременное и цельное состояние бытия»[574].

Итак, с научной точки зрения задача довольно проста. Либо существуют уровни сознания, которые дают нам более глубокое понимание наших взаимоотношений с реальностью, поддерживающей нашу вселенную, либо их нет. Если они существуют, мы либо можем достичь их, либо не можем. Если мы достигаем их, мы либо узнаем что-то, либо не узнаем. Мистики сродни пионерам-ученым, глубоководным дайверам или космонавтам, они предлагают себя в качестве добровольцев в поисках и принимают их исход. Андерхилл восклицает: «Вновь и вновь великие мистики рассказывают нам не о том, как они рассуждали, а о том, как они действовали. Их излюбленные символы – это символы действия: битва, поиск и паломничество»[575].

Зачем достигать глубоких и особенных уровней сознания? Объяснения мистиков зависят от их духовной и прочей самоотверженности, тем не менее в них прослеживается общая мысль. Они убеждены, что некоторые основополагающие факты о реальности невозможно понять правильно, кроме как в результате наблюдений, сделанных на тех уровнях. Если разум – основной персонаж вселенной, как считают мистики, тогда исследования должны предполагать хотя бы некоторые эксперименты с разумом, а единственным добровольцем, предоставляющим для этой цели свой разум, может быть только сам мистик.

Как объясняет Андерхилл в своем выдающемся труде «Мистицизм» (1911), мистицизм… это не мнение, это не философия. У него нет ничего общего с стремлением к оккультным знаниям. С одной стороны, это не просто способность к созерцанию Вечности; с другой ее нельзя отождествить с какими-либо религиозными странностями.

Это название органического процесса, предусматривающего полное осуществление Любви Божьей: достижение бессмертного наследия человека здесь и сейчас. Или, если угодно, ибо это означает в точности то же самое, – это искусство установления осознанных отношений с Абсолютом[576].

Мотивом для мистиков служит любовь, а также интеллектуальная увлеченность. Но любовь едва ли вступает в противоречие с увлеченностью; этот мотив роднит мистиков с большинством первопроходцев. Лишь немногие рискуют собственным «я», если они не любят то, что делают, и не готовы принять все, что найдут. Андерхилл предостерегает:

«Ни в коем случае нельзя утверждать, что эта жажда любви – просто составляющая жажды совершенного знания: ибо это сугубо интеллектуальное стремление не содержит ни благоговения, ни самоотречения, ни взаимности чувств между Знающим и Знаемым. Просто знание, взятое само по себе, – это вопрос получения, а не действия, глаз, а не крыльев; в лучшем случае утомительное занятие»[577].

Официальное изучение мистицизма

Большинство трудов по мистицизму было задумано просто как руководство для мистиков. Но и в восточной, и в западной традиции официальное изучение созерцательного и мистического сознания восходит еще к IV веку н. э.[579]. В XIX веке изучение мистицизма привлекло внимание широкой публики в связи с появлением психологии как научной дисциплины; выдающимися исследователями в этой области стали Уильям Джеймс, Ивлин Андерхил и У. Т. Стейс.

Уильям Джеймс (1842–1910). Джеймс, основавший свою первую психологическую лабораторию в США в 1875 году, оказал влияние на мыслителей во всем мире своим стремлением понять природу сознания и других ментальных феноменов, в том числе духовности. В «Многообразии религиозного опыта» (1902) он рассмотрел немало видов РДМО*. Он сделал акцент на патологических аспектах личности многих субъектов такого опыта, поскольку считал, что «феномены наиболее понятны, если рассматривать их вместе другими подобными, изучать как в зародыше, так и на стадии распада, сравнивать с родственными им, преувеличенными и выродившимися»[580]. Но при всем своем прагматизме он так и не поддался искушению предположить, что опыт РДМО объясняется психологическими заболеваниями тех, кто его получает. Джеймс принял как факт, что мистики действительно достигают уровней сознания за пределами их собственного, [581] и на этом основании признал правомерными исследования духовности, хотя его пониманию мистиков и их стремлений отчасти препятствовала его приверженность прагматизму как философской школе.

Прагматизм не следует путать с материализмом. Последний утверждает, что нематериальной реальности не существует. Прагматизм задается вопросом, каково практическое применение («фактическая стоимость») этой мысли. Мистики утверждают, что мистическое сознание самоценно по тем же самым причинам, по которым специалисты по квантовой физике утверждают, что квантовая физика ценна сама по себе. Квантовая физика имеет огромную «фактическую стоимость», однако вряд ли она мотивировала первых теоретиков. Прагматизм – далеко не лучший фундамент для понимания любых стремлений, пионеры которых отвергают

«практическое» использование.

Ивлин Андерхилл (1875–1941). Андерхилл из братства Королевского колледжа в Оксфорде стала одной из первых женщин в британской англиканской церкви, на которую была возложена обязанность духовного наставничества. Вероятно, это произошло потому, что она «не знала себе равных среди профессиональных наставников тех времен» в теологии, согласно ее некрологу в Times, несмотря на то, что она и не имела официальных ученых степеней. Ее «Мистицизм» (1911), систематическое изучение писаний серьезных мистиков, принадлежащих к западной традиции, по сей день остается классическим трудом и бесценным источником сведений с точки зрения западных мистиков[582].

Уолтер Теренс Стейс (1886–1967). Стейс, государственный служащий в Индии, а позднее – преподаватель философии в Принстоне, написал два влиятельных труда, научный «Мистицизм и философия» (1960) и «Учения мистиков» (1960), последний из которых предназначался для широкой аудитории. Он восстановил материалы, посвященные мистической философии и принадлежащие к различным культурам, помогая возродить интерес науки к ним. Р. М. Худ (1975) продолжал работу Стейса, составив шкалу мистицизма, инструмент, которым могли пользоваться все исследователи, изучающие данный вопрос, таким образом получая шанс делать сравнения, которые были бы невозможными, если бы все они задавались разными вопросами[583].

Выявление мистического опыта

Согласно пионеру психологии Уильяму Джеймсу (1902)[584] мистический опыт имеет следующие основные характеристики:

1. Неописуемость: «Субъект сразу же заявляет, что это невозможно выразить словами».

2.  Абстрактный характер: «Несмотря на сходство некоторых ощущений, мистические состояния представляются тем, кто испытывает их, также состояниями познания».

3. Быстротечность: «Мистические состояния не могут продолжаться подолгу… Зачастую после их исчезновения их свойства можно, хоть и отдаленно, воспроизвести в памяти». [Это утверждение было поставлено под сомнение[585].]

4. Пассивность: «После того как достигается характерное состояние сознания, мистику кажется, что его собственная воля пребывает в состоянии бездействия, порой так, словно его захватила и удерживает превосходящая сила».

Однако Ивлин Андерхилл (1911)[586] обнародовала несколько иной список:

1. Истинный мистицизм активен и практичен, а не пассивен и теоретичен. Это процесс органической жизни, то, что делает

«я» в целом, а не то, о чем составляет мнение его интеллект.

2. Его цели исключительно трансцендентальны и духовны. Они не имеют ни малейшего отношения к прибавлению, исследованию, изменению или улучшению чего-либо в наблюдаемой части вселенной.

3. Для мистика Единый не просто Реальность всего сущего, а живой и личностный Объект любви, но ни в коем случае не объект исследований.

4. Жизнь в союзе с этим Единым – определенное состояние или усовершенствованная форма жизни.

Философ У. Т. Стейс (1960)[587] различал экстравертивный и интровертивный мистический опыт:

Экстравертивный: природа, живопись, музыка или обыденные предметы содействуют мистическому сознанию. Внезапно их преображает осознание Единого.

Интровертивный: Единый обнаружен «в глубине «я», в глубине человеческой личности».

В целом Стейс считал интровертивный мистицизм гораздо более важным с исторической точки зрения, поскольку он избегает ограничений, накладываемых чувствами.

Все эти списки полезны, но для разных целей. Джеймс, который признавался, что он не мистик, описывает мистицизм более отчужденно, чем Андерхилл, которой свойственна личная благожелательность по отношению к мистическому темпераменту. Стейс стремился главным образом отделить мистическое сознание от многочисленных заявлений о необычных состояниях сознания.

Несмотря на вклад этих и других ученых, в XX веке исследованиями мистицизма в целом пренебрегали, так как на этот период пришелся расцвет фрейдизма, бихевиоризма и эволюционной психологии. ...

Какой опыт получают мистики?

Мистический опыт – редкость даже для мистиков. Одна из причин заключается в том, что само стремление к такому опыту представляет собой препятствие. Как объясняет сестра Диана из монастыря кармелиток в Монреале, «к этому нельзя стремиться. Чем сильнее стремишься, тем дольше будешь ждать»[603]. Большинство мистиков значительное время посвящают молитве и созерцанию; эти практики снижают уровень ментального шума и прокладывают путь для мистического сознания, хотя и не вызывают само сознание.

В мистической традиции всего мира некоторые состояния сознания достаточно известны, поэтому для них существуют описания, в том числе и систематические. Два из этих состояний – мистический союз и отсутствие собственного «я». В случае мистического союза (лат. unio mystica) мистик обычно ощущает единство с Богом или с вселенной. Как правило, в христианской традиции это событие описывается с помощью таких образов, как «мистическое единение», упоминается капля воды, впитывающая вкус и цвет вина, в которое падает (Сузо), или «железо в огне и огонь в железе» (ван Рюйсбрук). Еврейский каббалист Исаак из Акко говорил о погруженности в Бога как о «кувшине с водой, помещенном в источник с проточной водой». В восточной традиции образы чаще указывают на пустоту, которая воспринимается как избавление разума от иллюзий[604].

Отсутствие своего «я» не следует путать с отсутствием сознания. Как объясняет Андерхилл, «этим трансцендентном актом единения мистик иногда говорит, что он «не сознает ничего». Однако ясно, что это метафора, иначе он не знал бы, что произошел акт единения: в отсутствие его индивидуальности не было бы и осознания, что он достиг Бога». Скорее, это означает отсутствие «той тягостной разобщенности, того “я, мне, мое”, из-за которого человек превращается в совершенно изолированное существо»[605]. Мистик, который стремится к более глубоким уровням сознания, абстрагируется от искусственно созданных «я», играющих свою роль в нашей повседневной жизни. Или, как сказал индийский поэт Тагор (1861–1941), «достичь нирваны – это не задуть свечу. А погасить пламя потому, что настал день»...

Мистицизм как таковой – это не голоса и не видения. Некоторые известные религиозные деятели, такие, как апостол Павел, сталкивались с драматическими видениями, меняющими их жизнь. Одни провидцы при этом склонялись к мистицизму, как, очевидно, и сам Павел, другие нет. Как правило, серьезно настроенные мистики не стремятся к таким проявлениям, независимо от того, реальны они (видения во плоти) или видны мысленным взглядом (внутренние видения), поскольку это не мистическое сознание как таковое. Погоня за видениями рассматривается как момент, отвлекающий от мистического сознания[611].

Кстати говоря, вовсе не Фрейд «открыл» то, что подсознательные желания способны одурачить людей, заставить их считать, будто бы они что-то видят или слышат. Духовные наставники на протяжении веков слишком хорошо знали это! В начале XV века Уолтер Хилтон посоветовал мистику, столкнувшемуся с видениями подобного рода, «отвергнуть их и не придавать им значения»[612]. Иоанн Креста позднее давал тот же совет с объяснением: «То, что исходит напрямую от Бога – это исключительно духовная связь»[613]. Стейс разделяет это мнение, отмечая, что «подлинный мистический опыт не относится к чувственным. Он не имеет формы, вида, цвета, запаха и звука»[614].

Мистики, как правило, не являются непрактичными идеалистами. Многие мистики – например, апостол Павел, Франциск Ассизский, Екатерина Генуэзская, управлявшая больницей, и Тереза Авильская, были способными руководителями. Мистики проводят значительное время в молитве и созерцании, однако обратной зависимости между способностью к созерцанию и способностью к эффективному действию не существует.

Мистики обычно ведут аскетический образ жизни, чтобы не отвлекаться, а не с целью наказания самих себя. Серьезно настроенным мистикам, подобно профессиональным спортсменам, приходится отказываться как от хорошего, так и от плохого. Андерхилл объясняет, что посредством строгой самодисциплины они стремятся к свободе от «результатов влияния среды и мирского образования, от гордости и предубеждения, предпочтений и неприязни»[615]. Другими словами, они стремятся освободиться от всего, что обычно наполняет повседневное сознание. С исторической точки зрения некоторые мистики склонны к наказаниям самих себя, – впрочем, как и многие другие люди, не имеющие мистических наклонностей.

В древней буддийской притче странствующий учитель и его ученики решают обходиться самым минимумом вещей. Путешествуя, они несут миски для риса в руках. Но кое-кто из учеников настаивает на приобретении мешка для мисок. Учитель молчит, ожидая, когда ученики сами все поймут. Вскоре в мешке образуется дыра, и всей группе приходится задержаться в ближайшем городке, чтобы починить мешок. Тогда один ученик предлагает носить с собой нитки и иголки. Развивается спор насчет философского смысла этого имущества. В конце концов даже самые несообразительные ученики понимают, что отвлекающие моменты множатся. Сами по себе все эти предметы полезны, но тем не менее отвлекают.

Наука не в состоянии объяснить мистическое сознание. В XX веке психологи рассуждали о мистическом сознании, зачастую приписывая его «подсознательному», подавленной сексуальности, воображаемому исполнению желания, физическим заболеваниям или истерии[616]. Кое-кто даже утверждал, что мистическое сознание проистекает от социальной власти, которую приобретают состоявшиеся мистики, – то есть чувство значимости считалось порождающим измененное состояние[617]. ...

Если не считать трудов таких основоположников, как Джеймс, Андерхилл и Стейс, предпринималось мало попыток изучать мистиков. Достаточными считались домыслы о том, как объяснить это явление. С точки зрения науки такие домыслы не относятся к фальсифицируемым; то есть попросту не существует способа узнать, является ли данное утверждение ошибочным или фальсифицированным.

Еще одна проблема состоит в том, что материалисты нередко считают себя достаточно компетентными, чтобы высказываться по поводу мистического опыта, несмотря на отсутствие базовых знаний. ...

Исследование с участием кармелиток: новое направление?

Активность мозга во время молитвы

Несколько лет назад Эндрю Ньюберг, врач-радиолог из Пенсильванского университета, предпринял исследования с целью выявления нейронной основы различных состояний медитации и созерцания. Вдохновившись тем, что один из его коллег оказался буддистом, серьезно практикующим медитацию, Ньюберг вместе с коллегами провели сканирование восьми медитирующих буддистов[840] и трех монахинь-францисканок[841], пользуясь ОФЭКТ – однофотонной эмиссионной компьютерной томографией (SPECT), методикой получения изображения потока крови и метаболизма после введения радиоактивных веществ. Размеры данной книги не позволяют привести подробную оценку всех типов созерцательных состояний, поэтому мы рассмотрим только исследование с участием монахинь-францисканок.

Сканирование монахинь проводили во время чтения ими «молитвы сосредоточения», предназначенной, чтобы открыться в присутствии Бога. По субъективным оценкам участниц, они испытывали «потерю привычного ощущения пространства». Нейробиологические данные соответствовали сообщениям участниц.

Это пробное исследование показало, что состояния медитации и созерцания можно изучать с помощью методов нейровизуализации – не сразу воспринятый факт в некоторых кругах. По мнению Ньюберга и его коллег, главным затруднением стала малочисленность группы (всего три участницы). Более того, исследователи даже не пытались провести количественный и иной анализ строгим и систематическим образом, рассматривая субъективный опыт монахинь во время «молитвы сосредоточения». То есть они не опрашивали монахинь с помощью стандартных инструментов, таких, как шкала мистицизма Худа (1975). Другими словами, Ньюберг и его коллеги не смогли определить, действительно ли сосредоточение внимания на фразе из молитвы в течение определенного периода позволило монахиням ощутить присутствие Бога. Поэтому работа команды Ньюберга хоть и представляет интерес, но все же имеет ограниченную ценность для определения, действительно ли монахини-францисканки эффективно вступали в контакт с духовной реальностью за пределами их самих[842]. ...

Исследования с визуализацией мозга монахинь в состоянии созерцания

Долгие годы некоторым нейробиологам не давал покоя вопрос о том, существуют ли специфические состояния мозга, ассоциирующиеся с мистическим созерцанием. Вспомним, что невозможно определить, о чем на самом деле думает человек, – для этого состояния мозга чересчур сложны. Зато можно определить, какой тип мозговой активности возникает и где именно.

Мы с докторантом Винсентом Пакеттом в особенности хотели изучить мистический союз (unio mystica) – состояние, в котором человек чувствует свое полное единение с Богом, высшая цель созерцания христианского мистика. Обычно предельно яркий мистический опыт возникает всего раз или два за всю жизнь, посвященную созерцанию[847]. Он может также содержать ряд других элементов: например, чувство соприкосновения с высшей реальностью, ощущение неописуемости этого опыта, единства, существования вне времени и пространства, чувство единения с человечеством и вселенной, а также позитивную эмоциональную реакцию, умиротворенность, радость, безусловную любовь[848]. Все это приводит к глубокому преображению жизни, к появлению в ней сострадания, безусловной любви, долговременных позитивных изменений во взглядах и поступках[849]. Какую визуализацию мозга мы могли бы получить в такой период? Нам хотелось применить фМРТ (функциональную магнитно-резонансную томографию) и кЭЭГ (количественную электроэнцефалографию), чтобы подробнее узнать об активности мозга в моменты мистического опыта[850]. фМРТ дает изображения мозга и изменений в нем посредством радиоволн в сильном магнитном поле (см. главу 6), а кЭЭГ измеряет электрические паттерны на поверхности кожи головы, отражающие распределение мозговых волн, которое затем можно обработать методами статистического анализа и преобразить в цветовую карту. ...

Поиски мистиков в современном Монреале

Монахини-кармелитки проводят жизнь в безмолвной молитве. А когда они не молятся, они готовят пищу, работают в саду, пекут гостии (евхаристические хлебцы), шьют, стирают, чинят монашеское облачение. Они занимаются рукоделием, чтобы заработать на пропитание, и разговаривают друг с другом только во время двух 20-минутных периодов отдыха, после обеда и ужина. Если кармелитке очень надо что-то сказать в неурочный час, она пишет записку. Мистический опыт кармелитки успешно приобретали на протяжении всей девятивековой истории ордена. К примеру, 15 монахинь-участниц нашего исследования в общей сложности провели в молитве 210 тысяч часов. Так что если молитва и созерцание способны привести к мистическому сознанию, эти женщины определенно должны были подтвердить это.

Конечно, добиться сотрудничества монахинь было нелегко. Нам пришлось уверять их, что мы ведем исследования в этой области, не просто чтобы «доказать», что мистического сознания не бывает. Мы смогли честно сказать им, что мы не материалисты, и не пытаемся развенчать мистический опыт, который привел их к монашеству. В принципе мы не сомневаемся, что в состоянии созерцания человек может периодически соприкасаться с реальностью за пределами его самого или что такой контакт может позитивным образом изменить направление его жизни. Что мы хотели бы выяснить, так это могут ли методы нейровизуализации выявить нейронные корреляты такого опыта, и монахини – одни из немногих людей, которые в состоянии помочь нам в этом вопросе. К счастью, кардинал и архиепископ Монреальский Жан-Клод Тюркотт согласился написать письмо к монахиням, заверив их, что их сотрудничество с нами, если они согласны на него, не противоречит их религии.

Тем не менее мы столкнулись с некоторыми трудностями. Как мы уже видели, предающиеся созерцанию кармелитки обычно не покидают монастырь и не участвуют в научных исследованиях. Поэтому прежде чем отправить запрос на выделение средств из Фонда Джона Темплтона, я позвонил в монреальский монастырь кармелиток и попросил разрешения поговорить с настоятельницей, сестрой Дианой. После длинного и путанного объяснения, в чем именно заключается мое исследование, мне пришлось выдержать продолжительное молчание на другом конце провода. Но сестра Диана не отказала мне. Она просто сказала, что ей необходимо обсудить мое предложение с монахинями.

Когда я позвонил через несколько дней, она сообщила мне, что некоторые из монахинь согласны участвовать в исследовании, если Темплтон согласится финансировать его. В марте 2003 года фонд известил меня, что средства в моем распоряжении, поэтому мне осталось лишь убедиться, что монахини не передумали. В конце концов 15 монахинь-кармелиток в возрасте от 23 до 64 лет (средний возраст – около 50 лет) из монастырей в окрестностях Квебека согласились принять участие в исследовании. Все они сообщили, что испытывали явное состояние мистического союза хотя бы однажды.

Возражения против исследования

Возражения против нашего проекта вскоре всплыли на поверхность. Разумеется, некоторые возражения со стороны материалистов было легко предвидеть, – вроде тех, которые вызвало известие о лекции Далай-ламы на конференции нейробиологов в 2005 году. Многие из наших коллег считали, что духовность не следует изучать научными методами, и не замедлили дать нам это понять. Известно, что материалисты, имеющие право принимать решения, запрещают исследования в данной сфере[855]. Но нам повезло найти средства для работы.

Иногда возражения раздавались и со стороны религиозных людей. К примеру, преподобный Реймонд Лоуренс-младший из пресвитерианской больницы Нью-Йорка сетовал в Science and Theology News, что наша работа «не имеет никакого отношения к истинной религии», и добавлял: «В конечном итоге это всего лишь опыт. Он не доказывает существование Бога». Далее он пророчил, что воспроизведение мистического опыта «было бы катастрофой для религии», исказив его религиозный смысл[856].

Но нам никогда и в голову не приходило доказывать существование Бога! Мы преследовали гораздо более скромные цели. Единственное, что действительно под силу определить нейробиологам, – способна ли современная нейробиология предоставить полезную информацию о мистических состояниях и опыте. А именно, мы хотели выяснить два момента: действительно ли активность мозга в периоды мистического сознания локализована в височной доле, как утверждают некоторые, и действительно ли мистическое созерцание порождает состояния мозга, не связанные с обычным сознанием.

Во всяком случае, сами мистики не только не подтверждают расхожее мнение, что они стремятся сделать тайну из мистического сознания, но и зачастую рады участвовать в официальных исследованиях сознания – при условии, что они не помешают им следовать своему призванию. Тысячелетиями мистики писали пространные и подробные трактаты о состояниях сознания. Исследовательница мистицизма Ивлин Андерхилл ссылается на один из источников, относящихся к XIX веку:

«Изучайте нас, как вам заблагорассудится: нашу структуру, нашу правдивость, наши достижения. Мы не можем пообещать, что вы увидите все то же, что видели мы, ибо здесь каждый человек должен действовать на свой страх и риск, но мы не дадим вам клеймить наш опыт как невозможный или недействительный»[857].

Ключевой разработкой стали новые нейробиологические инструменты для исследования нейронных коррелятов субъективных состояний.

От широкой публики мы порой слышали обвинения в связи с тем, что мистическое созерцание – миф. Монахини – просто неврастенички, фантазирующие или даже симулирующие свой «опыт». В недавней статье в The Economist использовалось именно это выражение, авторы заявляли, что нам будет «труднее отмахнуться»[858] от такой критики – в отличие от других возражений против нашей работы.

На самом же деле мы убедились, что опровергнуть это конкретное обвинение нам совсем не трудно. В нейробиологическом исследовании участник, занимающийся «симуляцией», должен производить много бета-волн (типичных для напряженной сознательной активности) и не очень много тэта-волн[859] (типичных для глубоких медитативных состояний). Оказывается, есть в мире то, что попросту невозможно симулировать!

Само это предположение указывает на то, что в настоящее время нейробиологию практически не понимают.

Иногда мы слышали еще одно опасение – что кое-кто может попытаться, так сказать, коммерциализировать мистический опыт, например, разработав таблетки для его достижения. Но если это и произойдет, то едва ли они окажутся новинкой, вдобавок не будут иметь особого отношения к нейробиологии. На всем протяжении истории во многих культурах разрабатывались «технологии» (барабанный бой, священные растения, пост, медитация и пр.), предусматривающие достижение измененных или необычных состояний сознания с целью взаимодействия с духовным миром. Несомненно, люди могут сделать самих себя более восприимчивыми к РДМО, совершая определенные действия.

Но эта задача никогда не считалась простой. Необходимо существенное изменение электрохимических функций мозга, чтобы произошел РДМО и чтобы он мог быть осознан. И даже это еще не все. Для возникновения РДМО духовное «я», заключенное в каждом отдельно взятом человеке, должно также испытать, если можно так выразиться, желание затанцевать.

Само собой, нашей подлинной проблемой были не разнообразные возражения, а способ фиксации мистического опыта. Поначалу мы наивно надеялись, что монахини смогут достичь такого опыта в лабораторных условиях, но услышав такое предположение, сестра Диана только рассмеялась. «Бога нельзя вызвать по своему желанию», – объяснила она. И предупредила: «Этого нельзя искать. Чем усерднее вы ищете, тем дольше придется ждать». По прошествии времени мы, конечно, начали понимать, что она имела в виду: само требование достичь определенного опыта стало мысленными шумовыми помехами, которые пришлось преодолевать.

Однако человеческому мозгу свойственно пользоваться одними и теми же участками и путями, когда люди вспоминают и заново переживают некий опыт и когда впервые получают его. Таким образом, если просить их вспомнить значительный опыт, можно выяснить, какие участки и пути наиболее активны.

Наша группа уже изучила этот эффект с помощью фМРТ, привлекая к исследованиям профессиональных актеров[861], которые научились пользоваться нейронными цепочками, ассоциирующимися с определенными эмоциями, когда их обучали актерскому мастерству. Актеры способны вспоминать эмоционально значимые события личной жизни, когда играют роль, требующую от них демонстрации подобных эмоций. Это не значит, что они неискренни, как иногда предполагается; они проявляют реальные эмоции в вымышленных рамках.

В своем исследовании мы сравнивали участки мозга, которые были активны, когда мы просили актеров вспомнить и заново пережить печальные или радостные эпизоды из собственной жизни, с теми участками, которые активизировались, когда актеры смотрели отрывки из фильмов с эмоционально нагруженными ситуациями. Мы решили, что точно так же будем просить монахинь вспомнить и заново пережить с закрытыми глазами свой самый яркий мистический опыт, какой они приобрели за время принадлежности к ордену кармелиток. ...

Исследование 1: Результаты

... В Исследовании 1 мы проводили сканирование мозга монахинь с помощью фМРТ, чтобы определить, какие участки мозга активны во время мистического опыта. Основной целью этого исследования была проверка гипотезы о наличии «модуля» или «элемента Бога» в височных долях, как предполагают некоторые ученые[863]. ...

Помещение, где проводится сканирование, ничем не напоминает монастырскую келью: скорее, оно наводит на мысли о НАСА. Несмотря на это, монахиням удавалось испытать мистическое состояние на соответствующем этапе эксперимента. Непосредственно после завершения эксперимента мы просили монахинь оценить свой опыт. Так делается не во всех исследованиях, но мы хотели сравнить субъективную и объективную оценки. Или, говоря иначе, выяснить, осознал ли участник, что испытал нечто, коррелирующее с данными фМРТ. ...

Во время качественных собеседований, проводимых в конце эксперимента, монахини сообщали, что чувствовали присутствие Бога и его бескорыстную и бесконечную любовь, а также наполненность и покой. Важно то, что все они отметили: с точки зрения первого лица опыт существования в мистическом состоянии отличался от тех, которые применялись для самостимуляции у себя мистического состояния. Кроме того, монахини сообщали о наличии визуальных и двигательных образов и в мистическом, и в контрольном состоянии. Вдобавок участницы ощущали бескорыстную любовь во время контрольного состояния. ...

Что касается нейронов, ключевым результатом Исследования 1 стали многочисленные участки мозга не только в височных долях, участвующие в мистическом опыте. К ним относятся нижние теменные дольки, зрительная кора головного мозга, хвостатое ядро, левый ствол головного мозга и многие другие участки.

Наши результаты свидетельствуют о том, что в височных долях мозга нет единственного «места Бога». Скорее, наши объективные и субъективные данные предполагают, что РДМО – нечто сложное, многомерное и действующее посредством участков мозга, обычно причастных к восприятию, когнитивной деятельности, эмоциям, представлениям о теле и самоосознанию.

Исследование 2: Результаты

... В Исследовании 2 участвовали те же монахини, и мы пользовались теми же тремя экспериментальными состояниями (мистическим, контрольным и базовым). Но на этот раз мы записывали мозговые волны с помощью кЭЭГ. Монахини сидели в изолированном помещении – маленькой, темной, звуконепроницаемой комнате, другими словами, в полной акустической и электромагнитной изоляции (не считая инфракрасной камеры, позволявшей нам постоянно держать участниц под наблюдением). В этом окружении человек может обращаться в себя, ни на что не отвлекаясь. При всех трех состояниях мы измеряли с помощью кЭЭГ электрические паттерны, соответствующие мозговым волнам на поверхности кожи головы. Эти паттерны можно статистически проанализировать, затем перевести в цифры и отобразить в виде цветовых карт. ...

Как и в Исследовании 1, несколько монахинь упоминали, что в мистическом состоянии они ощущали присутствие Бога, его бескорыстную и бесконечную любовь, наполненность и умиротворенность. Они также чувствовали, что предаются Богу.

Наша экспериментальная стратегия сработала прекрасно. В начале мистической стадии монахини пытались вспомнить и заново пережить мистический опыт (самоиндукция). Это привело к ощущению мистического состояния, субъективно отличающегося от процедуры самоиндукции. Несколько монахинь достигли глубоких мистических состояний, пока мы следили за электрическими изменениями в их мозге. К примеру, сестра Николь сообщала мечтательным и довольным голосом, что слушает «Канон» Пахельбеля. Мистический союз, который она пережила еще ребенком и теперь вспоминала, и мистическое состояние, которого она достигла во время эксперимента с кЭЭГ, слились в ее представлении воедино. Выходя из звуконепроницаемого помещения, где проводился эксперимент, она отметила: «Я никогда еще не чувствовала себя настолько любимой».

Результаты эксперимента ясно указывают, что жизнь в безмолвной молитве и созерцании позволила монахиням-кармелиткам достигать глубоких мистических состояний просто путем старательного вспоминания и переживания предшествующего мистического опыта. Сами участницы не ожидали этого, пока не приняли участие в проекте. ...

Выводы по исследованиям

Благодаря нашим исследованием мы узнали два важных момента. Результаты двух исследований, взятые вместе (кЭЭГ и фМРТ), опровергли предположение о наличии «места Бога» в височных долях мозга, которое может каким-то образом «разъяснить» РДМО. Результаты наших исследований с применением фМРТ и кЭЭГ указывают, что РДМО характеризуются в нейронном отношении различными участками мозга, причастными к ряду функций, таких, как самосознание, эмоции, представление тела, зрительные и двигательные образы, духовное восприятие. Этот вывод хорошо согласуется с описанной участницами сложностью и многомерностью РДМО. ...

Во-вторых, когда монахини вспоминали события собственной жизни, активность мозга отличалась от его активности в мистическом состоянии. Поэтому мы знаем наверняка, что мистическое состояние – это не просто одно из эмоциональных состояний. Обилие тэта-активности во время мистической стадии эксперимента явно свидетельствовало о значительном изменении сознания монахинь. Стоит отметить, что предыдущие исследования с применением кЭЭГ показали рост тэта-активности в фронтальной коре во время дзэн-медитации, называемой «сусоку»[871], и достижении блаженства при медитации (медитация сахаджайога)[872].

Во время самоотчетов по шкале и качественных собеседований, проведенных по завершении экспериментов, монахини сообщили, что мистические состояния, испытанные ими во время сканирования фМРТ и записи кЭЭГ, отличались по качеству от их воспоминаний об изначальном мистическом опыте (когда их просили в начале эксперимента ввести себя в мистическое состояние). Другими словами, нам удалось количественно оценить активность мозга монахинь, пока они пребывали в настоящем мистическом состоянии.

Доказывают ли наши результаты, что мистики соприкасаются с силой, находящейся за пределами их самих? Нет, потому что нет способа подтвердить это или опровергнуть лишь с одной стороны. Если вы придете как доброволец участвовать в наших экспериментах, наши исследования не помогут определить, что именно вы вспоминаете – разговор с полицейским, свою школьную любовь или умирающего родственника, если вы не объясните это нам, и у нас не будет данных о том, как вы обычно реагируете на ситуации такого рода.

Что нам под силу, так это определить закономерности, характерные для опыта определенных типов. Таким образом, мы можем исключить некоторые объяснения, поскольку, например, сложный паттерн не согласуется с простым объяснением. В той степени, в которой духовный опыт является опытом соприкосновения с реальностью нашей вселенной, нам следует ожидать, что он будет сложным. Мы можем с определенностью заявить, что это справедливо для паттернов серьезных мистиков.

Наука и духовность

Делать выбор между наукой и духовностью нет необходимости. Но есть, да и всегда была, необходимость выбирать между материализмом и духовностью. Наука не может подтвердить или опровергнуть существование Бога, как не может разрешить споры между религиями по поводу их учений. Но она может исключить несостоятельные теории РДМО, выдуманные материалистами.

Свидетельства, представленные в этой книге, показали, что РДМО – не результат конкретных генов или нервных заболеваний, что их нельзя попросту создать с помощью неких технологий (хотя во многих культурах предпринимались попытки способствовать им различными методами или технологиями). Кроме того, ясно, что «трудная проблема» сознания просто неразрешима в материалистской системе координат.

Однако эта же «трудная проблема» перестает быть таковой, как только мы получаем представление о вселенной как продукте сознания. Если сознание лежит в основе вселенной, можно ожидать эволюции живых существ, направленной на появление сознания. Сознание – свойство, не поддающееся упрощению. Изучение сознания в XXI веке обещает стать увлекательным предприятием. Но оно зайдет в тупик, если его единственной целью окажется низвести сознание до того, чем оно не является, или доказать, что это иллюзия. ...

Как мы уже видели, субъекты РДМО не только не оторваны от жизни: как правило, они психически и физически здоровы. РДМО – нормальный опыт, позитивно связанный с физическим и психическим здоровьем, поскольку выражает естественную духовную функцию человека. Хотя одностороннее доказательство невозможно, данные согласуются с опытом, в ходе которого люди вступают в контакт с духовной реальностью за пределами их разума.

Что касается исследования множества вопросов, поставленных в этой книге, ключевой вопрос звучит так: что мы подразумеваем под термином «научный»? Если под «научным» мы подразумеваем «только результаты, подтверждающие материалистское мировоззрение», наши представления о человеческом мозге всегда будут усеченными. А если «использование методов и стандартов науки», тогда исследования нейронных кореллятов медитативного и созерцательного состояний научны. А именно: нейробиология может внести полезный вклад и предоставить информацию для обсуждения этих состояний. Поскольку РДМО обычно ассоциируются с лучшим состоянием физического и психического здоровья, на пользу обществу пойдет финансирование нейробиологических исследований, проливающих больше света на этот опыт. В чем заключается истинная цель науки – помочь нам понять мир, в котором мы живем, или обеспечить поддержку специфическим, узким взглядам на этот мир? Выбор за нами. ...

Бог создал мозг или мозг создает Бога?

Духовная природа человека

Трансцендентальное стремление установить связь с Богом и духовным миром представляет собой одну из самых основополагающих и мощных способностей Homo sapiens sapiens. По этой причине РДМО указывают на фундаментальный масштаб человеческого существования. Этот опыт лежит в основе великих мировых религий. Неудивительно, что случаи РДМО зафиксированы во всех культурах[903]. К примеру, в 1990 году опрос Института Гэллапа[904], оценивающий распространенность РДМО среди взрослого населения Америки, показал, что более половины (54 %) опрошенных ответило утвердительно на следующий вопрос: «Сознавали ли вы когда-нибудь наличие или находились ли под влиянием некоего присутствия или силы – неважно, называете вы ее Богом или нет, – отличающегося от вашего обыденного “я”?» РДМО может иметь последствия, преображающие жизнь, и приводит к поразительной духовно- психологической трансформации. В соответствии с этими результатами Общий социологический опрос, проведенный в США в 1998 году, показал, что 39 % опрошенных имели РДМО, изменивший их жизнь[905].

Столь высокая распространенность РДМО среди взрослых американцев указывает на то, что подобный опыт следует считать скорее нормой, чем патологией. Это важный момент, если учесть, что исторически психиатрия пыталась отнести РДМО к патологиям[906]. В числе прочих основной вклад в такое положение вещей внес Зигмунд Фрейд, который утверждал, что опыт мистиков можно свести к «регрессии к первичному нарциссизму»[907]. Решительно выступая против этой концепции, Абрахам Маслоу – один из основателей трансперсональной психологии, отрасли психологии, признающей, что духовный и мистический опыт дает важные представления о природе реальности и может быть изучен научными методами, – выдвинул гипотезу о РДМО как о признаке психического здоровья. Эту гипотезу эмпирически подкрепляют результаты исследований, показывающих, что люди, получившие РДМО, набирают меньше баллов по психопатологическим показателям и больше – по психологической шкале хорошего самочувствия, в отличие от людей, не сообщающих о подобном опыте[908].

Духовно-психологическая трансформация, которая часто следует за РДМО, может включать изменения в мышлении, чувствах, взглядах, основных представлениях о себе и мире, а также в поведении. Работы Маслоу и других основоположников, таких, как Джеймс и Харди, показали, что РДМО обычно ассоциируются с трансцендентностью личности и усилением ощущения связи и единства с другими людьми и миром[909]. Этот процесс самотрансцендентности пробуждает трансцендентальное или духовное «я» человека.

Стоит отметить, что подобные изменения часто встречаются после получения людьми ОСО*[910]. Так, духовные ценности любви и сострадания к себе, окружающим и природе, как и приобретение познаний о божественном, обычно приобретают особую значимость после ОСО, в то время как такие ценности, как богатство, положение в обществе, материальное имущество, теряют прежнюю значимость.

В христианской традиции два известных примера глубокого преображения людей после РДМО – это апостол Павел и Франциск Ассизский. Павел был ревностным гонителем ранней христианской церкви в Палестине и Сирии, участвовал как минимум в одном забивании камнями. Но после видения на дороге в Дамаск, где Павел упал на землю и был ослеплен неким светом (Деян 9:1–9), весь остаток жизни он провел в служении христианской общине, которую ранее преследовал (Гал 1:12). Франциск Ассизский рос в зажиточной семье, был доволен жизнью и любил удовольствия, как никто другой. Франциска, которого ничуть не прельщала набожность, описывают как красивого, жизнерадостного, любезного и самовлюбленного юношу. В возрасте двадцати лет, во время болезни, ему было видение – огромная стена, увешанная доспехами с крестами. Он услышал чей-то голос, объяснивший ему: «Это для тебя и твоих воинов». После этого видения Франциск отказался от удовольствий ради простой жизни в безмолвной молитве и служении бедным. Он стал одним из самых любимых святых всех времен, его чтят за заботы о бедняках и природе. Особенно отмечается его сочувствие к страданиям животных[911]. ...

Мозг содействует РДМО, но не вызывает его

Не существует научных свидетельств, которые показывали бы, что иллюзии или галлюцинации, порожденные дисфункциями мозга, могут вызвать долгосрочные позитивные изменения и духовно-психологическое преображение того же рода, которые часто следуют за РДМО. Напротив, иллюзии и галлюцинации с субъективной точки зрения обычно означают негативный опыт.

Нейробиологи-материалисты не сумели построить правдоподобную нейробиологическую теорию возникновения разума, сознания, «я» и РДМО из взаимодействия различных участков мозга, нейронных цепочек и нейротрансмиттеров. На мой взгляд, эти попытки обречены на провал. ...

Как уже отмечалось, результаты исследований ОСО... указывают, что разум и сознание могут продолжать существование после достижения клинических критериев смерти, когда мозг уже не функционирует. Эти результаты свидетельствуют также о том, что РДМО возникают и в случае прекращения функционирования мозга. Такие результаты позволяют мне сделать вывод, что преображающая сила РДМО обусловлена столкновением с объективно реальной духовной силой, которая существует независимо от людей, получающих данный опыт.

Этот вывод согласуется с гипотезой Уильяма Джеймса о том, что мозг не генерирует, а передает и отражает ментальные процессы и события[913]. С этой точки зрения мозг можно сравнить с телевизионным приемником, преобразующим электромагнитные волны (существующие отдельно от телеприемника) в изображение и звук. В том же духе Анри Бергсон[914] и Олдос Хаксли[915] предположили, что наш мозг не порождает разум и сознание, а скорее действует как разгрузочные клапаны, позволяя нам испытывать столкновение лишь с узким участком воспринимаемой реальности. Это мнение подразумевает, что мозг обычно ограничивает наш опыт приобщения к духовному миру. В соответствии с этим взглядом результаты исследования с нейровизуализацией, проведенные с участием монахинь-кармелиток, позволили предположить, что нейроэлектрические, нейрохимические и нейрометаболические изменения необходимы для того, чтобы случился РДМО.

Нематериалистский взгляд

В этом последнем разделе финальной главы я хочу коротко представить ключевые элементы нематериалистского взгляда на разум, сознание, «я» и РДМО. Данное личное мнение – решительно отвергающее крайнюю версию материалистской доктрины, согласно которой люди – биологические автоматы («марионетки из плоти»), управляемые нашими генами и нейронами, – основано не только на результатах исследований различных научных дисциплин ..., но и на ряде мистических опытов, полученных мной с детства. Некоторые из них сопровождались состояниями, которые психиатр Ричард Морис Бакке назвал «космическим сознанием»[916].

Один такой опыт был получен двадцать лет назад, когда я лежал в постели. В то время я был очень слаб, потому что страдал особо острой формой заболевания, ныне называющегося синдромом хронической усталости. Мой опыт начался с ощущения тепла и покалывания в позвоночнике и груди. Внезапно я слился с бесконечно любящим Космическим Разумом (или Высшей Реальностью) и стал единым со всем, что только есть в космосе. Это единое состояние бытия, превосходящее дуализм «субъект-объект», происходило вне времени и сопровождалось безмерным чувством блаженства и экстаза. В этом состоянии я испытал ощущение основополагающей взаимосвязанности всего сущего в космосе, этот бесконечный океан жизни. Я также осознал, что все возникло из этого Космического Разума и является его неотъемлемой частью. Этот опыт преобразил меня психологически и духовно, дал мне силу, необходимую для успешного преодоления моей болезни.

Согласно нематериалистским взглядам смерть мозга не означает уничтожение личности, то есть исчезновение разума, сознания и «я». Отдельные разумы и «я» возникают из божественной Основы Бытия (или изначальной матрицы) и связаны ею воедино. Это бесконечный Дух вне времени и пространства, вечно существующий источник космического порядка, матрица вселенной в целом, объединяющая и physis (материальную природу), и psyche (духовную природу). Разум и сознание представляют собой фундаментальное и не поддающееся упрощению свойство Основы Бытия. Субъективный опыт явленного мира не просто существует в рамках разума и сознания: разум, сознание и «я» оказывают глубокое влияние на физический мир.

При обычных условиях индивидуальные «я» не осознают эту Основу Бытия. Но при определенных обстоятельствах, обычно предусматривающих измененные состояния сознания, отдельно взятые «я» сознают Основу Бытия и даже объединяются с ней, а она характеризует физическую и психологическую сферы и образует в конечном итоге фундамент «я». Такие мистические состояния подразумевают прямой интуитивный опыт «органического» единства и взаимосвязанности всего сущего во вселенной. Именно это фундаментальное единство и взаимосвязанность позволяют человеческому разуму оказывать причинное влияние на физическую реальность и способствуют пси-взаимодействию между человеком и физическими или биологическими системами. В связи с этим аспектом любопытно отметить, что квантовая физика постепенно признает ментальную природу вселенной[917]:

Примечания

Источник: Дениз О'Лири, Марио Борегар. Научные битвы за душу. Новейшие знания о мозге и вера в Бога. – Москва : ООО «Издательство «Эксмо», 2017.