МАРК ШАГАЛ: «ЧТОБ КАРТИНА МОЯ СВЕТИЛАСЬ РАДОСТЬЮ…»
Ирина Языкова
Знаменитого художника-авангардиста называют «своим» три страны – Россия, Франция и Израиль. Марк Шагал – еврей по происхождению – родился в тогда еще российском Витебске и встретил там свою музу и главную любовь. Учился в Петербурге и Париже, в послереволюционной России готовил эскизы декораций для спектаклей и оформлял Еврейский камерный театр. Но мировой знаменитостью Марк Шагал стал во Франции, куда эмигрировал с семьей в 1922 году.
Среди работ Шагала – не только картины. Художник иллюстрировал «Мертвые души» Гоголя, «Басни» Лафонтена, сборник рассказов «Тысяча и одна ночь» и Библию на французском языке. Музей Шагала в Ницце так и называется – «Библейское послание».
А еще Марк Шагал был мастером монументального искусства: делал мозаики, витражи, скульптуры, керамику. Он оформил множество католических, лютеранских храмов и синагог в Европе, США и Израиле.
К 130-летию со дня рождения художника искусствовед Ирина Языкова объясняет, почему творчество Марка Шагала нельзя воспринимать без религиозного контекста, и рассказывает о главных работах с библейским сюжетом.
С ранней юности я был очарован Библией. Мне всегда казалось, и кажется сейчас, что эта книга является самым большим источником поэзии всех времен. С давних пор я ищу ее отражение в жизни и искусстве. Библия подобна природе, и эту тайну я пытаюсь передать.
– Марк Шагал, каталог к открытию музея «Библейское послание» в Ницце
Очень много искусствоведов рассматривают Марка Шагала просто как одного из модернистских художников XX века. Кто-то считает его продолжателем наивного искусства, кто-то – чистым модернистом. Но Шагал – это особое явление в ХХ веке.
Если Малевич строил разные идеи, выпускал громкие манифесты, Кандинский развивал свою философию и отразил ее в статье «О духовном в искусстве», то у Шагала такой задачи не было. Он ничего не декларировал, он просто выражал в своем творчестве восхищение перед Божьим миром. И мне кажется, неправильно воспринимать работы Марка Шагала вне религиозного контекста.
Ребенком я чувствовал, что во всех нас есть некая тревожная сила. Вот почему мои персонажи оказались в небе раньше космонавтов.
– Марк Шагал, «Все это есть в моих картинах», Литературная газета, 1985 г.
Для него все было чудом: жизнь, любовь, красота – все это было проявлением чуда. Чудом он едва не сгорел, еще не родившись: когда у матери начались схватки, в доме возник пожар, и роженицу выносили из дома на кровати. Этот случай он запечатлел потом на картине и говорил, что прошел огненное крещение. И это, видимо, утвердило Шагала в мысли, что он рожден для чего-то великого. Художник считал, что Бог его предназначил изобразить красоту мира.
Не помню кто, скорее всего, мама рассказывала, что, как раз когда я родился – в маленьком домике у дороги, позади тюрьмы на окраине Витебска – вспыхнул пожар. Огонь охватил весь город, включая бедный еврейский квартал. Мать и младенца у нее в ногах, вместе с кроватью, перенесли в безопасное место, на другой конец города.
Но главное, родился я мертвым. Не хотел жить. Этакий, вообразите, бледный комочек, не желающий жить. Как будто насмотрелся картин Шагала. Его кололи булавками, окунали в ведро водой. И наконец он слабо мяукнул.
– Марк Шагал, здесь и далее цитаты из книги «Моя жизнь»
В ЧЕМ ИСТОКИ РЕЛИГИОЗНОСТИ МАРКА ШАГАЛА
Марк Шагал родился в Витебске, в еврейской бедной и очень верующей семье, где все хорошо знали Библию и заповеди, ходили в синагогу, молились, в субботу зажигали свечи и устраивали трапезу. Шагал рано выучил еврейский язык и начал читать Библию. Библия стала книгой, которая сопровождала художника всю жизнь. И религиозность была у Шагала, можно сказать, в крови.
Знали бы вы, как я млел от восторга, стоя в синагоге рядом с дедом. Сколько мне, бедному, приходилось проталкиваться, прежде чем я мог туда добраться! И наконец я здесь, лицом к окну, с раскрытым молитвенником в руках, и могу любоваться видом местечка в субботний день. Синева под молитвенный гул казалась гуще. Дома мирно парили в пространстве. И каждый прохожий как на ладони.
Начинается богослужение, и деда приглашают прочитать молитву перед алтарем. Он молится, поет, выводит сложную мелодию с повторами. И в сердце у меня словно крутится колесико под масляной струей. Или словно растекается по жилам свежий сотовый мед. Чтобы описать вечернюю молитву, у меня не хватит слов. Я думал, что все святые собираются в этот день в синагоге.
Вера в еврейском понимании, Ветхий Завет – родная среда для Марка Шагала. Пророки с его картин часто выглядят так же, как и старики из родного местечка. Он ощущал их как своих кровных родственников: это его история, его род. К тому же евреи хорошо знали свою родословную вплоть до седьмого-восьмого, а то и десятого колена. И когда отец воспротивился решению сына учиться живописи, Шагал привел аргумент, что его предок в XVIII веке расписывал синагогу.
В один прекрасный день (а других и не бывает на свете), когда мама сажала в печку хлеб на длинной лопате, я подошел, тронул ее за перепачканный мукой локоть и сказал:
– Мама… я хочу быть художником. Ни приказчиком, ни бухгалтером я не буду. Все, хватит! Не зря я все время чувствовал: должно случиться что-то особенное. Посуди сама, разве я такой, как другие? На что я гожусь?
– Что? Художником? Да ты спятил. Пусти, не мешай мне ставить хлеб. …
И все-таки решено. Мы пойдем к Пэну. <…>
Мать и отвела сына к еврейскому художнику Иегуди Пэну, который в свое время учился у Ильи Репина. Шагал поучился классической живописи, но выдержал недолго и стал писать так, как требовала душа. В этом смысле он был абсолютно свободен: главным для Шагала был образ, и он добивался его выразительности.
Плетни и крыши, срубы и заборы и все, что открывалось дальше, за ними, восхищало меня. Цепочка домов и будок, окошки, ворота, куры, заколоченный заводик, церковь, пологий холм (заброшенное кладбище). Все как на ладони, если глядеть из чердачного окошка, примостившись на полу. Я высовывал голову наружу и вдыхал свежий голубой воздух. Мимо проносились птицы.
ЧЕМ МАРК ШАГАЛ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ВСЕХ АВАНГАРДИСТОВ
Что такое авангард? Искусство, которое идет вперед, которое делает то, чего не было раньше. С этой точки зрения Шагал, конечно, авангардист. Каждый авангардист создает собственный мир и стиль. Мир Шагала – это мир любви, красоты и чуда. И этому подчинены и стиль, и манера художника. Это и отличает его от многих художников XX века, которые очень часто изображали трагедии, негативные стороны мира, не красоту, а уродство. И хотя у Шагала тоже есть негативные вещи и трагические образы, но все-таки основной мотив – это любовь и свобода, радость и красота.
Лично я не уверен, что теория – такое уж благо для искусства. Импрессионизм, кубизм – мне равно чужды.
По-моему, искусство – это прежде всего состояние души.
А душа свята у всех нас, ходящих по грешной земле.
Душа свободна, у нее свой разум, своя логика.
И только там нет фальши, где душа сама, стихийно, достигает той ступени, которую принято называть литературой, иррациональностью.
Я имею в виду не старый реализм, не символический романтизм, который принес мало нового, не мифологию, не фантасмагорию, а… а что же, Господи, что же?
К тому же чаще всего художники авангарда были людьми неверующими, даже антиклерикальными, некоторые, правда, вдохновлялись религиозным искусством (Гончарова, Петров-Водкин, даже Малевич), но по-своему понятым. А у Шагала религия и авангард сочетаются.
Видимо, он много унаследовал от хасидского иудаизма. А хасиды большое внимание уделяют эмоциям, будь то искренняя радость или глубокое покаяние перед Богом. Молитва у них выражается не только в словах, но и в пении, и в танце. Это тоже передалось Шагалу и отразилось в характере его живописи.
Был праздник: Суккот или Симхас-Тора. Деда ищут, он пропал. Где, да где же он?
Оказывается, забрался на крышу, уселся на трубу и грыз морковку, наслаждаясь хорошей погодкой. Чудная картина.
Пусть кто хочет с восторгом и облегчением находит в невинных причудах моих родных ключ к моим картинам. <…> Если мое искусство не играло никакой роли в жизни моих родных, то их жизнь и их поступки, напротив, сильно повлияли на мое искусство.
В ЧЕМ ОСОБЕННОСТИ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО ЯЗЫКА МАРКА ШАГАЛА
Прежде всего, у Шагала особая, сферическая перспектива. Он видит мир с высоты птичьего или ангельского полета, желает объять мир целиком. И это тоже связано с его восприятием жизни, желанием подняться над бытом, над неуютным миром. Он считал, что человек создан свободным, способным летать, для любви, а именно любовь и поднимает человека над миром. Хотя в начале ХХ века все в какой-то мере мечтали летать, преодолевать пространство и время.
– Художник, куда это годится? Что скажут люди?
Так честили меня в доме моей невесты, а она по утрам и вечерам таскала мне в мастерскую теплые домашние пироги, жареную рыбу, кипяченое молоко, куски ткани для драпировок и даже дощечки, служившие мне палитрой.
Только открыть окно – и она здесь, а с ней лазурь, любовь, цветы.
С тех давних пор и по сей день она, одетая в белое или в черное, парит на моих картинах, озаряет мой путь в искусстве. Ни одной картины, ни одной гравюры я не заканчиваю, пока не услышу ее «да» или «нет».
Как и многие художники, Шагал был увлечен революцией, и в ее первую годовщину его назначили комиссаром искусства в Витебске. Художник должен был разрисовывать улицы и делать плакаты. Но неожиданно разразился грандиозный скандал: вместо красных флагов большевистское начальство увидело на плакатах летающих коров, ангелов и влюбленных, парящих над землей.
Комиссары были, кажется, не так довольны. Почему, скажите на милость, корова зеленая, а лошадь летит по небу? Что у них общего с Марксом и Лениным?
Шагал не мог понять причины недовольства, он же за свободу! А полет – это и есть выражение свободы. К тому же тогда он был влюблен – художник обожал свою молодую жену Беллу. Состояние, когда человек может творить, любить, лететь на небо – в понимании Шагала это и было абсолютной свободой. Революционная карьера художника на этом и закончилась.
Нисколько не удивлюсь, если спустя недолгое время после моего отъезда город уничтожит все следы моего в нем существования и вообще забудет о художнике, который, забросив собственные кисти и краски, мучился, бился, чтобы привить здесь Искусство, мечтал превратить простые дома в музеи, а простых людей – в творцов.
Но путь Шагала продолжался и, вдохновленный своей любовью, он работает без устали и пишет все, что видит его глаз и чувствует душа. Шагал видит мир преображенным. С одной стороны, в этом мире все просто, близко, узнаваемо: дома, люди, коровы… Оттого и язык Шагала кажется наивным, простым, это почти детский лепет, но за этой простотой и наивностью открывается удивительная философская глубина. Иногда кажется, что рисунок какой-то неправильный, композиции сбивчивы, но если внимательно присмотреться, Шагал очень четко выстраивает картины, более того – часто создает композицию как музыкальное произведение, полифонию. У него звучащие краски, запоминающиеся образы.
Здесь, в Лувре, перед полотнами Мане, Милле и других, я понял, почему никак не мог вписаться в русское искусство.
Почему моим соотечественникам остался чужд мой язык.
Почему мне не верили. Почему отторгали меня художественные круги. Почему в России я всегда был пятым колесом в телеге.
Почему все, что делаю я, русским кажется странным, а мне кажется надуманным все, что делают они. Так почему же?
Не могу больше об этом говорить.
Я слишком люблю Россию.
КАК ПОНИМАТЬ КАРТИНЫ МАРКА ШАГАЛА
Мир на его картинах многообразный, часто можно встретить несовместимые вещи. Язык Шагала немного фантазийный, реалистом его точно не назовешь. Но о реальности Шагал знает больше, чем кто бы то ни было, он и нас призывает заглянуть глубже в нее. Так, например, корову он рисует с человеческим лицом, а внутри у нее – теленочек, новая жизнь. Шагал видит внутреннее, сокрытое. Он видит смысл этого мира, знает, что Бог создал его с любовью и хочет, чтобы люди жили в любви. Во всех его работах есть восхищение красотой творения.
Я бродил по улицам, искал чего-то и молился: «Господи, Ты, что прячешься в облаках или за домом сапожника, сделай так, чтобы проявилась моя душа, бедная душа заикающегося мальчишки. Яви мне мой путь. Я не хочу быть похожим на других, я хочу видеть мир по-своему.
И в ответ город лопался, как скрипичная струна, а люди, покинув обычные места, принимались ходить над землей. Мои знакомые присаживались отдохнуть на кровли.
Краски смешиваются, превращаются в вино, и оно пенится на моих холстах.
Картины Шагала очень интересно разглядывать и толковать, каждая деталь у него что-то значит. На первый взгляд они кажутся очень простыми, но начинаешь разбирать и видишь за обыденными вещами сущностные. В это время такой многослойности нет ни у кого. И это идет именно из его библейского взгляда на мир.
Темно. Вдруг разверзается потолок, гром, свет – и стремительное крылатое существо врывается в комнату в клубах облаков.
Такой трепет крыльев.
Ангел! – думаю я. И не могу открыть глаза – слишком яркий свет хлынул сверху. Крылатый гость облетел все углы, снова поднялся и вылетел в щель в потолке, унося с собой блеск и синеву.
И снова темнота. Я просыпаюсь.
Это видение изображено на моей картине «Явление».
БИБЛЕЙСКИЕ СЮЖЕТЫ В ТВОРЧЕСТВЕ МАРКА ШАГАЛА: ГЛАВНЫЕ РАБОТЫ
Эта картина написана еще в Витебске. Евреи для молитвы надевают накидку (таллит), привязывают филактерии – коробочки с текстами Священного Писания, и сидят, раскачиваясь, молятся. И так могут молиться часами. Шагала это завораживало. И в этой картине он не просто показывает красоту черного и белого, хотя это красиво сделано. Но здесь важно и внутреннее состояние: Бог и человек, жизнь и смерть, черное и белое. Шагал всегда идет дальше того, что он рисует, все время хочет показать глубину жизни.
Дядюшек у меня тоже было полдюжины или чуть больше. Все – настоящие евреи. Кто с толстым брюхом и пустой головой, кто с черной бородой, кто – с каштановой. Картина, да и только.
По субботам дядя Нех надевал плохонький талес и читал вслух Писание. Он играл на скрипке. Играл как сапожник. Дед любил задумчиво слушать его.
Один Рембрандт мог постичь, о чем думал этот старец – мясник, торговец, кантор, – слушая, как сын играет на скрипке перед окном, заляпанным дождевыми брызгами и следами жирных пальцев.
Скрипач на крыше – это вообще известный еврейский образ. И это всегда символ чего-то важного, так как скрипачей приглашали на самые торжественные моменты: свадьбу или похороны. Как у нас колокола звонят, так и скрипач выходит на крышу и оповещает всех о радости или печали. Как и ангел, он соединяет небо и землю: у Шагала он одной ногой стоит на крыше, а другой – на земле. На этой картине мы видим и церковь, и синагогу, как и было во многих местечках. Шагал вырос на этом и наряду с еврейской культурой воспринял и христианскую.
Вокруг церкви, заборы, лавки, синагоги, незамысловатые и вечные строения, как на фресках Джотто. <…> Мой грустный и веселый город! Ребенком, несмышленышем глядел я на тебя с нашего порога. И ты весь открывался мне. Если мешал забор, я вставал на приступочку. Если и так было не видно, залезал на крышу. А что? Туда и дед забирался. И смотрел на тебя столько, сколько хотел.
Эта картина уже 30-х годов. Что мы здесь видим? Сидящий пророк с Торой или простой еврей. И тут же корова с совершенно человеческим лицом и скрипка рядом, а над ними ангел летит. Вот о чем эта картина? Она о человеке перед Богом. Еврей сидит и задумался о своем бытии.
И все одухотворяется. В теленке просматривается образ тельца – символ жертвы: белое животное, без пятна порока. Человек, ангел, животное, небо и земля, Тора и скрипка – это и есть вселенная, и человек постигает ее смысл и размышляет над ее судьбами. Хочется вспомнить слова из Псалма: «Что есть человек, что ты помнишь его, и сын человеческий, что ты посещаешь его?» (Пс. 8:5).
«Библейское послание» Марка Шагала – серия иллюстраций к Библии
В 1930-е годы французский книгоиздатель Амбруаз Воллар предлагает Марку Шагалу сделать иллюстрации к Библии. Художника, конечно, увлекает эта идея, и он воспринимает ее очень серьезно: воспользовавшись заказом, отправляется в путешествие по Палестине, чтобы прочувствовать страну, о которой он так много читал, но где еще ни разу не был.
В течение десяти лет он создает серию гравюр «Библейское послание». Изначально этот цикл задумывался черно-белым. И в 1956 году Библия с иллюстрациями Шагала вышла как отдельная книга, в нее вошли 105 гравюр. После войны художник знакомится с цветной литографией, и с того момента он продолжает иллюстрировать библейские сюжеты уже в цвете. Иллюстрации Марка Шагала к Библии ни на что не похожи. Так проиллюстрировать Библию не был в силах никто. Все эти иллюстрации составили экспозицию музея Марка Шагала в Ницце, который открылся в 1973 году и получил название «Библейское послание».
Иллюстрации в графике:
Известный библейский сюжет о посещении праотца Авраама тремя посланцами Бога или Самим Богом. Авраам изображен стоящим к нам лицом, а ангелов мы видим только со спины. Шагал помнил завет, что Бога нельзя изображать, поэтому он не показывает лиц ангелов. Правда, в более поздних работах он будет изображать Бога. В этом смысле он был бесконечно свободным человеком, для него не было вопроса: а так можно рисовать? Как душа требует, так он и рисует.
С одной стороны, Шагал не реалист, а с другой — он так глубоко изображает некоторые вещи, как не всегда сможет реалистичный художник. Он так изображает скорбь Авраама, оплакивающего смерть Сарры, что это не может не трогать.
Свобода художника и неординарность его мышления порой поражает. На этом рисунке ангел, с которым вступает в единоборство Иаков, явно не субтильный, это не легкое неземное существо. Здесь словно два еврейских подростка борются, и еще не понятно, кто победит. Священные события Шагал показывает через привычные ему реалии еврейской жизни. Но эти, казалось бы, такие бытовые детали нисколько не преуменьшают высокого духовного пафоса этих произведений.
Библейский рассказ из жизни Иосифа проиллюстрирован в традициях народной наивной живописи. Такая обнаженная красавица с круглыми грудями, возлежащая на ложе, и бедный юноша, который не знает, как от нее увернуться. Шагал не боится изображать священные события с иронией. Для него Священное Писание — это не священная корова, к которой нельзя подойти. Это текст, над которым мы должны задуматься, который дает проекцию на нашу жизнь и помогает нам понять самих себя.
Танец Мариам и израильских жен полон веселой страсти. Наверняка таких женщин Шагал видел и у себя в местечке. Он тесно соприкасался с хасидской культурой, а хасиды очень музыкальны, и их молитва выражается, в том числе, и в танце.
Царь Давид — это любимый герой Марка Шагала. Он тоже был свободным. Когда он плясал перед ковчегом, жена ему говорила: «Что же так позоришься, ты ведь царь!» А Давид отвечал: «Я буду плясать перед Богом моим!» Давид всегда очень искренне себя вел: и когда любил, и когда грешил, и когда каялся.
Иллюстрации в цвете:
Эта работа 1960 года, когда библейскую тему Шагал разрабатывает в цвете. На этой иллюстрации вдруг появляется фигура Бога. Кажется: почему? Ведь художник хорошо знает иудейский запрет на изображение Бога, но здесь ему было важно показать диалог: вот Ева спящая, и Бог вдыхает в нее жизнь. Причем Бог получился каким-то античным. Иногда этот лист называют «Проклятие Евы», и если это так, то понятно, почему у Бога зеленое лицо: так выражен Божий гнев, а Ева в краске от стыда.
Тема рая и творения у Шагала звучит постоянно. Здесь художник показывает процесс творения; тут Адам и Ева порознь и вместе, вот они беседуют со змием, и ангел, который смотрит и не может остановить происходящее. Тут и сидящий Адам, созерцающий каких-то диковинных животных, давая им имена. И опять во всем свобода. Даже рыбы здесь свободны: они не в воде, а вольно плавают между персонажами. Это какая-то безудержная фантазия. Кажется, что здесь царит хаос, но на самом деле — гармония. Это гимн Творцу, словно Шагал в своей спонтанной молитве перечисляет все, за что он благодарит Бога.
Эта картина 1966 года. Здесь мы уже видим иную трактовку библейского сюжета, который так лаконично был решен в гравюре 30-х гг. Это яркая красочная картина, основной тон красный, в котором тонут некоторые персонажи. И снова Авраам стоит лицом к нам перед Небесными посланцами, но теперь мы видим их лица — это развернутая композиция, призванная показать момент общения ангелов между собой. С Авраамом и с нами, зрителями.
Лица у Шагала бывают необыкновенно выразительны и символичны. Например, лица Давида и Вирсавии изображены как одно лицо. Это образ любви, когда люди врастают друг в друга. Так еще раньше Шагал рисовал и себя с женой Беллой: он хорошо понимал, что значит «двое станут одна плоть».
Библейская тематика нашла отражение не только в черно-белой серии офортов. Потом Шагал начал писать картины маслом и заниматься керамикой.
И снова кажется, что художник все перемешивает на холсте. С одной стороны мы видим еврея с Торой, с другой – Христа. Эту картину можно назвать предчувствием войны.
Эта картина – отклик Марка Шагала на знаменитую «Хрустальную ночь», ставшую по существу началом Холокоста, уничтожения евреев. Сам художник чудом спасся, он жил во Франции, а потом коллекционер Гуггенхайм помог ему переехать в Америку, иначе в оккупированной Франции его как еврея отправили бы в концлагерь.
Многие спрашивают: как у художника-иудея, исповедующего традиционную еврейскую веру, вдруг на картине появляется Христос? Кто Он для него – Бог, человек, Мессия? Сказать трудно. Я не встречала, чтобы Шагал что-то говорил по поводу Христа.
Но на этой картине очевидно – Христос у него в центре мира. А вокруг идут люди с красными знаменами, стоит разоренная синагога, какой-то бедный еврей пытается сохранить свой скарб, старушка прижала к себе кота. Сверху видим бедных евреев, которые не знают, куда бежать. Мир рушится и сотрясается от всех этих ужасов как на Западе, так и на Востоке. И только посреди вселенной прибитый ко кресту Христос – еврей, который страдает во все времена: при римлянах, при нацистах, при коммунистах. Исаия писал о Христе как о страдальце, который возьмет грехи наши. И Шагал, конечно, это знал.
И вот этот Страдалец изображен в центре мира, и на Него падает луч света, значит, Он угоден Богу. Тот, кто страдает сам, а не заставляет страдать других. И подсвечник горит и его пламя не колеблется, несмотря на все ветра. Это очень глубокая мысль.
Может быть, Христос был для Шагала символом европейской культуры, христианской по сути, которой он принадлежал. Присутствие Христа для него очень важно. Он остро чувствует страдания, даже разрушенному в годы войны Витебску Шагал написал послание.
После Второй мировой войны оглушенная Европа не сразу приходила в себя. И в 1950-60-е годы люди только начали осмыслять трагедию геноцида евреев, и происходило это непросто. Шагал пишет картину, полную глубокого смысла. Эта картина – символ Холокоста. Шагал изобразил бедных евреев, которых гонят отовсюду, а над ними – еврей, Сам отдавший Себя на распятие. Страдающий праведник.
Народ без слез – лишь путь блестит в слезах.
Тебя не водит больше облак странный.
Моисей твой умер. Он лежит в песках
на том пути к земле обетованной.
Молчат пророки, глотки надорвав
с тобой. Молчат, багровые от гнева.
И Песни Песней сладкого напева,
текучего, как мед, не услыхать.
Твою скрижаль в душе и на челе
и на земле – готов порушить всякий.
Пьет целый мир из вод, что не иссякли,
тебе глоток оставив там – в земле!
Гонений, избиений – их не счесть.
Но миру не слышна твоя обида.
Народ мой, где звезда твоя – Давида?
Где нимб? Твое достоинство? И честь?
Так разорви небесный свиток – жаль,
ты говоришь? Пусть в молниях ночами
сгорит сей хлам – чтоб хрусткими ногтями
ты нацарапал новую скрижаль.
А если в прошлом был ты виноват
и обречен – пусть в пепел грех твой канет,
и новая звезда над пеплом встанет,
и голуби из глаз твоих взлетят.
– Марк Шагал, «Ангел над крышами»
Для израильского Кнессета (парламента) Марк Шагал создал три огромных настенных гобелена с изображением входа царя Давида в Иерусалим, исхода евреев из Египта и пророчества Исайи о будущем содружестве живых существ.
МАРК ШАГАЛ И МОНУМЕНТАЛЬНОЕ ИСКУССТВО
После 60 лет Шагал освоил витражное искусство. Прославленный художник, лауреат многих премий, обладатель собственного музея вдруг пошел учеником к мастеру и стал еще и известным витражистом. Это говорит о том, что Шагал был живым человеком, не боялся учиться. И потом стал делать витражи и в христианских храмах, и в синагогах. Среди его работ – витраж в Иерусалимской синагоге, чикагском соборе Святого Стефана и здании ООН, плафон для парижской «Гранд-Опера», два панно для «Метрополитен-Опера» в Нью-Йорке и мозаики на здании Национального банка в Чикаго.
Язык Марка Шагала показывает мир как Божий мир, и эта радость и приятие бытия со всеми его драмами видны даже в светских работах, в которых не обязательно есть библейский сюжет. Может быть, потому Шагал и взял такую детскую манеру, что перед Богом любое слово – это лепет. Но если это лепет души благодарной Богу, то вырастает поэзия. И у Шагала очень поэтические вещи. И сам он писал замечательные стихи.
Я сын Твой, ползать
рожденный на земле.
Ты дал мне краски в руки, дал мне кисть,
а как Тебя изображать – не знаю.
Вот это небо? Землю? Свое сердце?
Руины городов? Горящих братьев?
Глаза слезами полнятся – не вижу,
куда бежать, к кому лететь.
Ведь кто-то есть, Кто нам дарует жизнь.
Ведь кто-то есть, Кто нам назначил смерть.
Ведь Он бы мог помочь мне, чтоб картина
моя светилась радостью…
– Марк Шагал, «Ангел над крышами»
У многих художников были разные стадии: творчество – вещь непредсказуемая. Так, Сальвадор Дали то говорил, что он ревностный католик, соблюдает все посты и пишет благочестивые картины, то заявлял о себе как о лютом безбожнике, попирающем все законы. И на разных этапах он писал разные картины. У Пикассо был период реализма, потом – кубизма, потом – абстракции, потом опять возвращение к фигуративности.
У Марка Шагала такого нет, он очень ровный художник, поэтому и его творчество трудно датировать. Иногда смотришь картину и не понимаешь, какого она периода – раннего или позднего. Марк Шагал остается верным себе, он довольно рано нашел свой ключ, свой стиль, а дальше развивал его и углублял.
На протяжении всей своей жизни он верен и родному Витебску, который всегда будет сопровождать его творчество.
Как давно, мой город любимый, я не видел тебя, не слыхал, не беседовал с облаками твоими, не опирался о заборы твои.
Подобный грустному вечному страннику – дыханье твое я переносил с одного полотна на другое, все эти годы я обращался к тебе, ты мерещился мне как во сне.
Мой дорогой, почему не сказал ты мне с болью – тогда, много лет назад: «Ты зачем покидаешь меня?»
Этот юноша, думал ты, ищет чего-то, он ищет такого изящества, красок, что сыплются звездами с неба, оседая на кровлях светло и прозрачно – как снег.
Где он там найдет эти краски, откуда им взяться?
Почему бы не поискать ему здесь, среди нас, в этом городе, в этой стране, где он рожден?
Может быть, этот парень – «мешугенер», что ж, безумство его – от любви, к искусству и краскам. <...>
– Марк Шагал, «Ангел над крышами»
На многих полотнах Марка Шагала мы видим домики, как в пригороде Витебска, и вдруг посередине – Эйфелева башня как центр мира. Так Шагал соединял мир, который на самом деле одна большая деревня, где все люди если не родственники, то хотя бы соседи. Это очень важная мысль. Мы всегда враждуем с какими-то другими, непохожими на нас. А Шагал показывает, что у всех людей одни корни – все мы от Адама и Евы. И все мы живем рядом, и Витебск не так далеко от Парижа. Все соединяет любовь и все люди братья – такая простая мысль, которая людям очень трудно дается.
Да простит мне Господь, если в эти строки я не смог вложить всю щемящую любовь, которую питаю ко всем людям на свете.
А мои родные – самые святые из них.
Так я хочу думать.
– Марк Шагал, «Моя жизнь»
Источник: https://www.pravmir.ru/creative/mark-shagal-chtob-kartina-moya-svetilas-radostyu/