• Статьи по теме:  ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ РЕРИХ
• 16 августа – день рождения Ю.Н. Рериха
• «Величайший победитель в битве...»
• День рождения Юрия Николаевича Рериха (биография)
• Юрий Рерих. 110 лет со дня рождения
• Александр Пятигорский: «Юрий Николаевич Рерих был абсолютный джентльмен»
• Встречи с Юрием Рерихом (фрагменты книги)

Главная / Знамя Нового Мира / Встречи с Юрием Рерихом (фрагменты книги)

ВСТРЕЧИ С ЮРИЕМ РЕРИХОМ (фрагменты книги)

Известный латышский поэт и философ Рихард Яковлевич Рудзитис (1898-1960) руководил латвийским обществом друзей Музея Рериха с 1936 года до ликвидации этого общества в осенние дни 1940 г. Волна сталинских репрессий не миновала председателя общества и многих его членов. Но через годы лагерей, а потом и годы застоя, все они пронесли верность общечеловеческим идеалам Н.К.Рериха.

О книге «Сознание Красоты спасет» Е.И.Рерих в своем письме к Р.Я.Рудзитису от 10 октября 1936 года писала: «Родной наш Рихард Яковлевич, вчера нам радость, пришла Ваша чудесная книга «Сознание Красоты спасет». В тот же вечер мы прочли этот огненный гимн Красоте. С восторгом вчитывались в эти одухотворенные строки. столько в них сердечного огня! Столько Света, бодрости и радости! Книга эта должна найти место на столе правителей, в школах и в каждом обиходе. Ведь она говорит о самом насущном, о том, чем жив человек! Хотелось, чтобы она проникла и туда, где начинают мечтать о внесении красоты в жизнь».

В книге публикуются полные записи бесед Р.Я. Рудзитиса с Ю.Н. Рерихом, состоявшихся в период с 1957 по 1960 гг.

Рихард Яковлевич записывал беседы в небольшие тетради. Эти записи для современного читателя имеют особую ценность, как достоверное изложение слов Юрия Николаевича и рассказ о его жизни в Москве в течение трех лет.

27 августа 1957 года

... наша «историческая» поездка через всю Москву. Доктор* все время показывал мне значительные здания, по дороге остановились, и его супруга вышла купить торт. Затем мы еще долго, долго ехали «вдоль по Калужской дороге». Началась вереница новостроек, без номеров, без обозначения улиц. Уже совсем стемнело. Мы блуждали, спрашивали номера домов. Оказалось, что новостройка заселена только частично, и таков весь квартал. В конце концов во дворе одного дома мы нашли, что искали, на лифте поднялись на четвертый этаж. Доктор звонит один раз, второй, третий – никто не отвечает. Время уже больше десяти. Доктор начинает нервничать: наверно, ушел в гости или куда-то по делам. Наконец, двери открываются, показывается мужчина среднего роста, с маленькой бородкой, с монгольскими чертами лица, сильно напоминающий своего отца. Увидя целую толпу людей, как бы вздрогнул (было уже двадцать минут одиннадцатого). Но затем вежливо улыбнулся: «Немного подождите». Оказалось, что уже собирался спать, еще читал. Затем двери открываются и нас, по-восточному приветствуя, принимает Сын своего Отца. Изумляет его удивительная простота, скромность, сердечность и человечность, чувствуется: с ним можно мгновенно близко подружиться. В беседе с доктором – сдержан, представителен, но можно чувствовать, как тысяча потоков энергий струится сквозь его академический облик.

Большая комната – кабинет – еще пустовата, письменный стол, четыре мягких стула с голубой обивкой, на столе книги по Тибету, словари хинди, турецкого и другие.

Поскольку мы приехали поздно, то гостили только около получаса. Разговоры (поначалу больше с гомеопатом) имели общий характер. Доктор положил на круглый столик свой «хлеб-соль». В шутку сказал: «Теперь Вам придется привыкать к вину». Юрий ответил: «Я уж больше не научусь».

Затем рассказал о себе. Он взял с собой чемодан с книгами. На границе его спросили: «Какая у вас литература?» Он достал «Листы Сада Мории», первую часть, и подал: «Вот, взгляните!» Повторил еще раз. Таможенники посмотрели, ничего не ответили. В скором времени придет вся его громадная библиотека, картины Н.К. и другие вещи. Все стены будут в книгах. Он взял с собой и все книги Учения, и статьи Н.К.

... Он встретился с Булганиным* и Михайловым**. Будет работать в Академии наук и в университете. Новое здание университета находится совсем близко, ведь живет на углу Университетского проспекта. И Академия недалеко. Пригласил меня и Гунту*** в гости завтра, к 11 часам.

28 августа 1957 года

Конечно, Город Будущего и Музей надо строить на «чистой земле» – на Алтае. Там будущий Центр. Надо смотреть на Восток, а не на Запад. Несколько раз повторил: приближаются большие события.

Я спросил о судьбе некоторых стран. Юрий ответил, что государства – это живые организмы, они рождаются, достигают расцвета и затем умирают.

Когда я сказал о пророчестве Е.И., что катастрофа может быть, когда «Огонек*станет бабушкой», он молча покачал головой. (Значит – намного раньше.)

Первой будто бы может погибнуть Англия. Уже теперь английская молодежь не учится. Говорят, к чему учиться, если две атомные бомбы могут потопить острова. Часть бежит в Канаду. Потому Канада ограничивает выдачу виз.

Америка резко катится вниз. В ней во всем сдвиги к темному. И не только из за разгрома Музея тяжкая карма. В молодежи полная пустота, нет интересов и устремлений. Панический страх перед русскими. Преследуют всех, кто произносит слово «мир», <подозревают>, что у таких связи с коммунистами.

Юрий скептически смотрит и на индийскую молодежь. Там нет стремления к новому, пережевывают старое. Учение, разумеется, не принимается, ибо у индусов уже есть свои Учения.

У русской молодежи есть круг интересов и тяга к подвигу. Многое здесь происходит из того, что в Учении предвидено, например – «освоение целинных земель на Алтае», однако все идет по-другому, не совсем так.

После ухода Е.И. он получил, к примеру, из Харбина «отчаянное» письмо от Абрамова*: «Что же мы будем делать, Е.И. больше нет, мы – сироты». Он ответил: «Вы были офицером армии, а так малодушно рассуждаете». (Я заметил: «Конечно, мы и человечество ни на мгновение не остаемся без Руководства, как в физическом, так и в духовном плане. Как только один уходит, тотчас же на его место иерархически становится другой». Юрий утвердительно кивнул, молчал... Затем я еще сказал, что среди наших друзей не только не было ни малейшего роптания, но после огненного испытания все чувствуют себя на подъеме, оптимистами даже, благословляют прошлое как великую школу, лишь бы в чем-то быть полезными в будущем.)

Сказал: «Пусть молодежь накапливает духовные силы, умножает энтузиазм и устремление. Лучше с молодежью делиться в личных беседах. Если собрания не разрешают, то и не надо. Многого можно достичь индивидуальными разговорами».

2 сентября 1957 года

Среди индусов только отдельные личности проявляют интерес к Учению.

Молодежь Индии возродится, если отвернется от западного влияния.

О преподавании этики:

«Если человек морален, он таким и будет, учи его или не учи. Сделать моральным нельзя, так же как и храбрым».

Выразившись так, он подразумевал, что в потенциале русских этические основы вообще-то уже есть.

«У русских грубость соединена с подвигом. Связь подвига с культурой еще не утвердилась в сознании».

В основе смысла русского слова «подвиг» – жертвенность, такого понятия в других языках нет. Они с Отцом пробовали русское слово «подвиг» перевести на другие языки, но тщетно, несколько ближе «heroism», но и это полностью не выражает сути.

...

Вообще думает, что после выставки картин будет возможность организовать и Общество, посвященное Рериху, наподобие нынешнего общества Скрябина. Тогда можно будет создать и Музей Рериха. Надеется, что потом организуют и выставку картин Святослава.

«Все придет».

Главное – не хватает кадров, не хватает людей. Все же условия создадут людей. Придет время – появятся новые люди. (Я прибавил: и Магнит притянет новые сознания, которые уже готовы, и таких немало.)

В русской молодежи есть искание, есть интересы, она самостоятельно мыслит. «Крепитесь, накапливайте опыт, и все придет!»

Пусть готовятся, работы хватит. «Пусть созревает». (Это он сказал о нас.) Пусть работают, готовятся, ждут, все пригодятся.

«Лучше личные беседы. Для собраний нужны серьезно подготовленные люди».

«Время лекций, докладов, даже собраний частично ушло в прошлое».

(Теперь необходим ускоренный метод пробуждения сознаний. Нет времени, чтобы слишком долго углубляться в лекции, даже в книги. Необходимо быстро овладеть квинтэссенцией, синтезом духа, истинной методикой стремительной подготовки себя к труду.)

«Искусство облагородит людей».

Университетское образование иногда мешает йогическим достижениям, ибо развивает узкоспециальный ум, мышление привыкает двигаться по одному определенному каналу, не умеет свободно, интуитивно думать. Эти мысли излагал некий молодой йог, который жил в Гималаях.

7 сентября 1957 года

(В Харбине, кроме Инге* и Хейдока**, был и некто Абрамов, я с ним несколько раз обменялся письмами. Хейдок о нем рассказывал как о со-руководителе харбинского кружка. И Н.К. к нему относился доброжелательно.)

Хейдок был полон устремления. (Я добавил, что он называет себя «вечным странником».) Абрамов, напротив, при всех своих хороших свойствах стремился к удобству, «к уюту». Жена Абрамова – тоже последователь Учения (о ней Юрий был хорошего мнения) – сильно болела. Когда Абрамов узнал об уходе Е.И., он это пережил как сокрушительный удар. В отчаянии, «в диком ужасе» писал Юрию, что после ухода Е.И. все рухнуло, что же делать? Юрий ответил: «Вы же бывший солдат и знаете, как действовать после гибели полководца». (Относительно письма Абрамова я уже упоминал в начале.)

15 сентября 1957 года

Я поинтересовался, какие праздники отмечались в Наггаре? Я добавил, что мне писали относительно 24 Марта: «Усиленным трудом на общее Благо, а потом ставили музыку из "Парсифаля"».

На празднике особенно любили проигрывать сцену из «Парсифаля» «Шествие в храм». Е.И. в последние годы сама мало играла. Она посвящала себя другому заданию. Е.И. завещала на ее похоронах исполнить «Заклятие Огня» из «Валькирии». Но не было такой возможности, играли что-то другое. Позже, на памятном вечере, Зинаида Григорьевна* этот отрывок воспроизвела с помощью патефонной пластинки.

Еще праздновали 17 ноября – день открытия Нью-Йоркского Музея. (Мне кажется, что в этот же день открыта Теософская ложа в 1875 году.)

Праздник в честь Будды отмечается в апреле-мае, каждый год в разное время, южные буддисты в одни числа, северные – в другие, согласно тибетскому календарю (19 месяцев в году). Этот праздник обычно отмечается во время полнолуния.

Е.И. болела недолго. Плохо себя чувствовала только последние два дня.

О похоронах Е.И. – Е.И. дала особое указание насчет своих похорон. Уже заранее сказала, как подготовить, как предать сожжению. Конечно, Юрий не верил, несколько раз прерывал: этого не может быть, этого не случится. Спустя некоторое время опять повторила. Наконец, с болью выслушал неотвратимое.

Интересно отметить, что на второй день после ухода Е.И. какой-то индусский садху прислал письмо, чтобы ему описали обряд похорон.

Е.И. не хотела, чтобы кто-то прикасался к ней руками. Рая и Людмила* покрыли тело тканью, положили на носилки из бамбука, засыпали цветами (розами и другими – фризий не было, они цветут только весною). Все должно было быть абсолютно чистым. Носилки понесли далеко в гору. Потому и было несколько смен несущих. Случайно совпало, что из присутствовавших несли – 6 буддийских лам, 6 тибетцев, 6 членов индийской коммунистической партии. По дороге по заданию индийского правительства военная часть оказала Е.И. последние почести. Провожало в последний путь огромное количество людей из Индии и Тибета, которых никто не приглашал.

Поднявшись на гору, носилки положили на помост, который построили тибетцы (вырыли ров, чтобы ветер сильнее раздувал пламя, сверху положили дрова; деодара не было, как на похоронах Н.К.). Цветы положили на тело по тибетскому обычаю. Как всегда, старший, первый сын зажег костер (как Е.И., так и Н.К.). Огромной силы пламя, очень красивое – последнее – вырвалось из костра (костер сгорел за какие-то полтора часа). (Ю.Н. добавил, что он хотел бы только так, потому что крематорий – это ужасно.) Е.И. и Н.К. были сожжены без гроба, так намного чище...

Е.И. очень уважали. Целую неделю приезжали люди с цветами к месту ее сожжения.

В газетах на первой странице были только сообщения и краткие биографические справки.

...

Я задал вопрос о Тибетском Евангелии Нотовича*. Он думает, что кое-что сам Нотович прибавил. Юрий спрашивал главу монастыря, где эта рукопись найдена. Тот ответил, что такая рукопись существует. Но какому-то итальянскому тибетологу Туччи (Tucci), наоборот, – отрицал.

Я поинтересовался следующим: в старые времена в какой-то рижской газете была статья, что будто бы Н.К. сам нашел новое Тибетское Евангелие. Ответ: Н.К. сам не находил, но писал об Иисусе и Его знаках пути по Азии. (Даже в Западном Тибете на скале высечен христианский крест.) Эта статья подняла большую волну ненависти.

...

Юрий сам видел случаи левитации. Например, они со Шклявером* были у русского художника Койранского в Лондоне (обычного человека, но с несколькими врожденными феноменальными способностями). Он сел на стул, который поднялся вверх до потолка. Юрий со Шклявером ухватились за стул, хотели стащить его вниз, но сами повисли в воздухе.

Несколько раз видел, как йог сидит (частично погруженным) на воде, как на картине Н.К. Они и подыскали хатха-йогов для показа обоим русским государственным мужам, которые гостили в Индии.

Серафим Саровский развил внутреннее тепло, которое ему позволило ходить над цветами, как об этом рассказывает его ученик Мотовилов. И тибетские йоги упражняются в развитии внутреннего тепла, есть и особые школы, где сдают экзамены. Потому эти йоги даже в зимние морозы ходят одетыми в легкие, тонкие белые одежды. Их внутренняя температура – 39°.

Какой-то тибетский чиновник (близкий знакомый Юрия), которого англичане арестовали и позже замучили в тюрьме, явился к Юрию после ареста, в тот же день. Юрий вначале увидел тень снаружи за стеклянной дверью, подумал, что это служащий. Оказалось, тибетец. Тот подошел к кровати Юрия, пристально посмотрел на него и опять ушел, не сказав ни слова. (Пример уплотненного астрала.) Через несколько лет он умер. В Тибете многое знают.

В Тибете еще есть духовные ашрамы. Есть места, недоступные для обычных людей.

У буддистов Тибета существует убеждение, что есть двое Махариши – Махатм, в физическом теле, которые постоянно поддерживают связь с тибетскими буддистами и заботятся о них. Некоторые буддисты Тибета навещают их.

«Голос Безмолвия» Юрий зачитывал какому-то тибетцу. Тот указал на одну тибетскую священную книгу, откуда Блаватская по памяти черпала сведения для этой своей статьи.

Некоторые англичане пытаются отрицать, что Блаватская была в Тибете. Юрий в каком-то британском правительственном вестнике за 1850 год читал, что два молодых британских офицера, которые в том году ездили в Тибет, неожиданно встретили там русскую путешественницу Блаватскую.

...

У Юрия удивительно широкий размах сознания. С академиками говорит на их научном языке по самым профессиональным вопросам, с нами – начиная с самого сокровенного до вопросов о мускусе и соде. Обо всем дает заключение духовного синтеза.

«Старший научный сотрудник Академии наук со званием профессора». Надо будет участвовать в издательских делах, но и воспитывать новые кадры аспирантов. Вздыхает: «Будем надеяться, что окажутся достаточно интеллигентными».

И к тому же сам в сердце согласен с мыслью, высказанной неким тибетским отшельником, – чтобы стать йогом, университетский специализированный ум зачастую не годится. Потому в нем великая простота, сердечность, непретенциозность, ибо он поверх всего признает – синтез духа.

20 сентября 1957 года

Я спросил: «В Учении сказано, что Ашрамы были в Гималаях, на Кавказе, Алтае. Значит, на Алтае?» Ответил: «На Алтае тоже были Ашрамы. В старые времена тут жили старообрядцы, также буддисты».

Спросил я относительно пророчества, связанного с Сергием («Криптограммы Востока»), в будущем ли еще: «Три корня, разделенные проклятием, срастутся любовью»? Согласился, что в будущем.

В «Листах Сада Мории» сказано: «Смотрите на события на сорок сроков». Я сказал, что многие сроки еще не раскрыты, может быть, здесь об этом? Согласился, но все же – «многие сроки уже исполнились».

Об атомной энергии – ее открытие не было ли преждевременным? Ответ: «Все новые открытия человечество может использовать как во благо, так и во зло. Давно Указано, что в мир идет новая энергия».

...

Много рассказывали о сражениях индусов и мусульман. Было ужаснее, чем во времена революции, – убивали детей и женщин. Уничтожено все. Даже верующий индуист, который обычно считается медлительным, пассивным фаталистом, в своем фанатизме именно бесновался («впадал в бешенство»). Обе стороны одинаково фанатичны. Кучи трупов. Никто не был в безопасности. «Когда по долине Кулу я час ехал на машине – только руины домов, намеренно сожженных». Нападения происходили почти всегда по ночам. Кто-то сказал о долине Кулу: «Прекрасная долина богов превратилась в долину ужасов».

Когда Н.К. лежал больной, кругом велась стрельба, «происходили ужасы». Н.К. ничего не знал, от него скрывали. Сыновья ходили вооруженные, на поясе – патронташи. Две недели не снимали оружия. Е.И. проводила ночи в комнате больного мужа. Она часто, и ночью, звала Юрия помочь. Заходя в комнату больного, он обычно снимал оружие. Только однажды в спешке забыл. Н.К. спросил: «Для чего это у тебя?» Юрий как-то нашелся. – <Появились медведи.>

Эти жуткие столкновения – результат подстрекательства англичан. Знаменательно, что в 1847 году в синайских полках мусульмане дружно вместе с индусами боролись против англичан. Сто лет спустя – в результате науськивания англичан произошел раскол.

После смерти Н.К., в 1948 году, семья отправилась в Дели. Когда они там жили, произошло покушение на Ганди. Могли последовать громадные беспорядки, «резня», если бы виновником был мусульманин. Но им оказался ученик Ганди, индуист крайне правого крыла, который, «сдувая пыль с его ног», предательски его застрелил. Е.И. это очень переживала.

Пока Юрий уходил разговаривать с гостем, который прибыл из института, чтобы Юрий заполнил анкеты, Рая рассказала о Е.И. (Я раньше ее об этом просил.)

Из Дели они переехали в Бомбей, где в период муссонных дождей были повреждены рукописи. Е.И. позже пришлось своей рукой их переписать. В Бомбее они оставили большую часть библиотеки, картин и других вещей и отправились «временно» в Калимпонг, в Сикким, где сняли двухэтажный домик с садом. Думали сейчас же ехать в Россию, но так прошло восемь лет! «Все получается по-иному». Наверно, Е.И. не впускали в Россию, считая «теософкой». В Калимпонге было трудно, ибо не хватало многих вещей, оставшихся в Бомбее (и о них беспокоились). Они всего с собой и не брали, ибо думали переселиться на Родину.

Комната Е.И. в Калимпонге была белая, занавески – небесной голубизны. Длинноватая, небольшая, в конце одно большое окно, по бокам с каждой стороны – по одному маленькому. Из большого и второго маленького окна были видны Гималаи во всем царственном величии.

Е.И. вставала очень рано, еще до восхода солнца. «На рассвете слушала...» Весь день – одна в своей комнате. В последние годы и по вечерам поздно ложилась. Таким образом, спала только 4–5 часов.

Завтракала рано – в 7 часов, иногда пила чай наверху, но к обеду спускалась вниз. На ужин приходила также в 7 часов, затем какой-то час, бывало, посидит с другими и – опять работает до поздней ночи.

Иногда выходила немного прогуляться, или рано утром, или поздно вечером, ибо днем очень жарко.

Работала чрезвычайно много.

В Наггаре книги Учения, которые давались, Е.И. писала от руки, затем сама переписывала на машинке, только после этого отдавала Рае переписать. Рая часто переписывала без копий, по несколько раз, например «Надземное». Рая перепечатывала и письма Е.И., которые она потом исправляла. Все книги Учения, всю «Тайную Доктрину» Рая переписала.

Но в Калимпонге Е.И. писала сама. Учение еще продолжено, еще много книг написано, но пока не время издавать. Уже и так дано слишком много. Когда сознание будет соответствовать, тогда и издадут. Рая подробнее не знает, подготовлены ли уже какие-то книги для печати или они только в рукописи. Это будут знать те, в ведение которых передано. Великое сокровище осталось в Индии. После Е.И. продолжения Учения не будет.

Как уже упоминалось, в Калимпонге она переписывала от руки и залитые водой в Бомбее манускрипты.

На английском языке письма писала мало. Главным образом по-русски. После 40 го года больше всего переписывалась с Америкой и Китаем (с русскими эмигрантами). На все письма не отвечала, была осторожной (ведь время было военное, действовала цензура, еще и потому, что были и нежелательные люди).

В Наггаре каждый вечер «перед Беседами» слушали музыку, ставили патефон. Е.И. любила «Валькирию», «Парсифаля», «Лоэнгрина» <Вагнера> и других композиторов. В Калимпонге слушала радио, патефон вместе с любимыми пластинками остался в Бомбее.

В Наггаре и Калимпонге приходили часто духовные индусы, беседовали с Е.И., изредка приходили также русские, последователи Учения. Разумеется, Рая не знает, кто они. Были люди и из Тибета.

Шибаев*, который преподавал в университете в Дели русский язык, присылал им русские книги, даже журналы из университетской библиотеки, последние приходилось отсылать обратно.

Е.И. больше всего любила розы, фризии, также и цинерарии всевозможных оттенков, которые специально выращивались в горшках вокруг дома. В Калимпонге роз было мало, зато в Наггаре – много.

23 сентября 1957 года

Перед уходом Е.И. разразилась ужасная гроза, какое-то большое дерево сломалось в их саду. Юрий его использовал для костра.

Перед уходом Н.К. со стены упало изображение Будды, которое висело у него в комнате.

В молодости Е.И. один врач сказал: «Вы – горная птица». Она, хотя ее сердце было слабым, лучше чувствовала себя на горных высотах, чем у моря.

...

Три вещи случились перед уходом Н.К.: 1) он зачитал графа А. Толстого «Шумит на дворе». (Не «Помещичий дом». Гунта его нашла в Ленинской библиотеке.) Н.К. это стихотворение прочел и пристально посмотрел. Вообще Н.К. любил стихотворения А. Толстого, насыщенные одухотворенной мыслью, любил и Соловьева «Три свидания», «Кукунор». 2) Отдал Юрию свой дневник в трех больших папках и сказал: «На, сохрани!» 3) «Тебе нравятся некоторые мои картины: выбери, напиши свое имя».

...

Иоанн Кронштадтский – замечательный человек, был духовником матери Н.К. Спас Н.К., когда он учился в гимназии. Иоанн Кронштадтский приехал в гимназию, устроил молебен, обедал у бабушки Юрия. Спросил: «Нет ли у вас хорошего портвейна?» Принесли. К всеобщему изумлению, велел, чтобы Н.К. выпил целый стакан. Тетя возражала, что малому мальчику нельзя давать портвейна, однако послушались. На следующий день Н.К. заболел брюшным тифом. Врач выписал портвейн. Уже заранее принятая порция укрепила сопротивляемость организма Н.К.

Однажды, когда Н.К. уже учился в Академии, был на богослужении, стоял зажатым среди людей. Иоанн Кронштадтский увидел на расстоянии Н.К. и сказал: «Ну что, смотри, не болей, придется много потрудиться на благо Родины». Иоанн Кронштадтский вылечил еще и двоих родственниц Н.К.

...

Надо обращать внимание на настойчивые мысли. Когда Юрий был в Монголии, сидел как-то в комнатушке у окна, три раза слышал в мыслях: «Отойди в сторону!» Он подумал: куда здесь еще идти, здесь книги и кровать? На третий раз мысль была столь сильной, что нечаянно нагнулся. В этот момент пуля пробила стекло и ударилась в печь. Оказалось, что за высоким зубчатым бревенчатым забором кто-то стоял и целился в него. Кто это был и почему стрелял, он до сих пор не знает.

Перед отъездом, в Индии, у него в мыслях часто звучала песнь: «По дороге Калужской». Позже ему выделили квартиру на Калужском шоссе, в «кутузовских местах»*.

Рассказывал о монгольских «затворниках», которые медитируют сидя, замурованные в течение многих дней, спят мало. Нельзя с ними заговаривать, чтобы не прервать.

Говорил о Кадампе, школе секты в тибетском монастыре, которая по возможности мало говорит. Скажут только самое минимальное из того, что можно сказать.

Также рассказывал о школе секты в Тибете, которая сознательно развивает бесстрашие и чувство великой ответственности. Они отправляются на кладбище, к диким зверям, к больным холерой, вообще – туда, где опасно.

Но буддистам ведь легче проститься с жизнью, чем европейцу, ибо верят в реинкарнацию. Мы говорили о «страхе смерти» Льва Толстого.

Еще раз о столкновениях индусов и мусульман в Индии. Перед «резней» в долине Кулу священнослужители уходили из бесчисленных храмов, унося в процессиях изображения богов. Когда «Охранители» ушли, эта долина на самом деле превратилась в «долину ужасов».

«Нельзя отделить мысль от материи, которая мыслит» (Маркс). И в буддизме сознание является одной из функций мирового вещества.

Приводил цитату известного места из Гераклита, о котором Ленин говорил, что тот дал хорошее изложение философии: «Мир един... вечно живой огонь». Гераклит очень близок буддизму и Учению.

...

Я спросил о монастырях дзен. Это будто бы очень интересное явление. В Индии монахи обычно собирают милостыню. В монастыре дзен – наоборот, живут плодами своего труда. Обрабатывают землю. Занимаются и современной наукой. Связаны с лучшими самурайскими традициями. Патриоты, очень воинственные. Американцы хотели уничтожить движение дзен. Н.К. и Юрий были в монастыре дзен. Чтобы его посетить, требовалось разрешение начальства. Им очень понравилось, что настоятель монастыря показывал пример: они его встретили за работой в огороде.

17 и 20 ноября 1957 года

«У меня тайн нет. Я ничего не скрываю. Самое лучшее – действовать совершенно открыто».

Ему передана для редактирования книга о буддизме, в которой много пренебрежительного. Он дал заключение, что печатать нельзя. Затем и институт решил – не печатать! Позже он встретил в институте автора, тот смущенно сказал: «Это и хорошо, что не печатают».

Работает с двумя группами аспирантов.

«Собираться не надо, встречаться надо, единение необходимо».

«Многие мыслят о свободе. Внутренний человек всегда свободен. Главное – внутренний человек».

«Очень рад, что есть молодые. Не надо сразу давать книги, но – говорить, говорить».

«Пусть в искусстве и культуре проявляются искания и устремления, это – самое главное».

12 апреля 1958

... Обошли залы выставки [картин Н.К. Рериха]. В первом, меньшем зале, портрет Н.К. из пражской коллекции, который воспроизведен в нашей монографии*. Под ним – вазы с голубыми цинерариями. Впереди – столик с книгой для гостей.

Дальше – большой зал с картинами царских времен. Некоторые – знакомые, любимые нами. Но когда мы зашли в оружейный зал, нас ослепило чудо! Истинно – чудо красоты! Как лучится, горит нам навстречу, звучит густо-фиолетовыми красками – «Помни!». И в других картинах апофеоз цвета! Гималаи сверкают, сияют в сверхпространственном измерении. Гэсэр-хан – стрелок, наполняющий пространство предельным напряжением своей энергии, розовыми, багровыми волнами своей мощи. Или – «Гуга-Чохан», лучезарная симфония весеннего цветения. Или наша собственная «Кулута», в неземном спокойствии гор пылающая синей, голубой гаммой. Или – «Борис и Глеб», святые, обвитые кругами света широкой, золотистой ауры, через которую виднеется восход солнца.

Как много невиданной доселе красоты! Чье сердце, еще не совсем уснувшее, не затрепещет, соприкоснувшись с самым Прекрасным?!

...

... посол Цейлона Малаласекера* произнес чудесную речь по-английски. Столь высоких одухотворенных слов этот город, наверное, не слышал со времен революции. Позже речь повторили в переводе на русский. Впоследствии Юрий подарил нам запись этой речи, перепечатанную на машинке, потому не хочу здесь повторять.

«Иногда на земле появляются люди, которые не принадлежат определенной нации или народу, но – всему человечеству. Он одновременно был пророком и первопроходцем, который мечтал красотой объединить все человечество в одно единое братство, ибо для него истина была Красотой, а Красота – истиной....»

13 апреля 1958

Оказалось, что храм в Талашкино уцелел. В Индии через русское посольство ему сообщили, что он разрушен. Единственная печаль, что русские сами его попортили. «Сельсовет устроил склад и забелил фрески». Когда Михайлов приедет из Египта, Юрий ему предложит, чтобы Талашкино реставрировали.

Мы рассказали, что говорил один немецкий офицер. Во время наступления немцы старались целиться в церковь, но снаряды шли мимо, пока все вокруг храма не было разрушено. Позже ворвались в церковь, увидели там 12 сидящих седых людей, они что-то им сказали пророческое.

Гаральд* спрашивает то, о чем давно думал: «Во всех сферах деятельности проявлялись высокодуховные люди, близкие к Братству. А в музыке и поэзии такие были?» Упоминает Вагнера.

«Вагнер мог подойти близко, но тяжкие стороны жизни его опять отдалили. Вообще, Вагнер – человек тяжелого характера.

Бетховен по своему огню может быть кандидатом, ближе всех других.

В искусстве человек не всегда соответствует своему внутреннему облику. Судить надо по внутреннему облику».

Задатки Лермонтова уже ближе. Пушкин – только талант. Лермонтов выше Пушкина, хотя бы сравнить обоих «Пророков».

В русской литературе в то время больше всего как человек выделялся Чаадаев. Герцен где-то говорит, что не заметить его в толпе было невозможно, уже по его глазам.

У Рафаэля – тоже свои слабости.

«Главное – внутренний облик».

«Подвижник тот, у кого все качества уже соответствуют его кредо».

Кардинальный вопрос – новая, духовная церковь. Православные священники ничем не интересуются, в том числе и работами Н.К. От православной Пасхи остались «яйца и куличи». Однако есть и некоторые духовные священники.

Ученые сознают, что они находятся на рубеже.

...

Я спросил о дальнейших планах Юрия по продвижению искусства Н.К.

Он ответил: «Я продвигаюсь поэтапно. Где фронт противников, там приходится прикладывать больше сил. Нужна соизмеримость в том, что можно, а чего нельзя».

(Я ему сказал: «Вы ведь старый полководец».)

...

Юрий – пример великой терпимости. Гунта рассказала о какой-то женщине-экскурсоводе, которая иногда вещает совсем превратные вещи о картинах Н.К. Юрий на это только улыбнулся и припомнил анекдотический случай из царских времен, когда на выставке какой-то генерал никак не мог понять и возмущался картиной Н.К., но когда узнал, что Н.К. является директором «императорской» Школы Общества поощрения художеств, стал извиняться и сразу же изменил свое мнение.

Вообще, Юрий не осуждает, но внимательно оценивает. Так, он защитил Наполеона от резких нападок Гаральда. Даже Кутузов хорошо отзывался о Наполеоне, какому-то офицеру сказал: «Кто вам дал право его судить?!»

(Я сказал, что был в Париже и в пантеоне Наполеона чувствовал, что все сословия французов его очень уважают.)

Юрий воплощает в себе истинную буддийскую доброжелательность и благородство. Когда я думаю о Юрии, всегда вспоминаю, что Будда в ученики принимал только тех, кто был способен на свою волю надеть «золотые вожжи». Я внутренне пожелал и некоторым нашим по-европейски слишком необузданно воинственным сородичам пройти суровую школу Будды.

С квартиры Юрия мы отправились на выставку. Опять сияюще встречала нас великая красота. Юрия окружила большая толпа молодежи, задававшая ему нескончаемые вопросы. Мы сделали запись в книге для гостей. Гаральд, я и Якобсон* подписались полным именем. Гаральда сильно вдохновила картина «Огни на Ганге».

«Огни Н.К. Рериха, пущенные по Ганге, плывут по рекам, морям, океанам.

Да воспримут народы величественные Огни Н.К. Рериха!»

У меня была целая страница:

«От повседневности нашей жизни Рерих ведет нас к вершинам беспредельной лучезарной красоты, в мир более реальный, чем все то, что ощущают и постигают наши органы чувств. Ибо это мир самых дорогих сердцу вибраций, самых возвышенных наших мыслей, сокровенных наших чувств и чаяний.

Искусство Рериха – это музыка, преображенная в плоть: тут все звучит, переливаясь самыми утонченными красками, мыслями, идейной цельностью.

В гималайских картинах Рериха чувствуется веяние космичности: как будто каждый предмет, озеро или скала, цветок или облако, даже сам человек, превозмогая земное притяжение, тянется ввысь к новому, еще не открытому наукой закону левитации (невесомости).

Истинно, никто не пройдет мимо великого самобытного магнита творчества Рериха. Слава сердцу, искра которого от соприкасания с ним превратилась в пламя.

Гениального Мастера уже давно нет среди нас, но мы являемся свидетелями его могучего подвига красоты. Пусть он вдохновляет сознание зрителей-энтузиастов на подвиг претворения жизни и культуры в самые лучшие, прекрасные тональности, овеянные духом высокой гуманности».

Гунта («О»)*:

«Даже те, кто уже знал искусство Н.К. Рериха и носил его в сердце как самое большое и дорогое, остановились, ошеломленные, изумленные до слез великою красотою огня духа. Весь зал сверкает языками пламени. Земля исчезает из-под ног, открывается необычная беспредельная даль. Впервые истинно понимаешь, что означает сила искусства, – сила, которая перерождает человека, дает ему импульс стать героем, который может все».

29 апреля 1958

Его спрашивали, почему Н.К. пишет темперой – «Это самая стойкая краска. Хотя техника эта очень трудная, ничего исправить нельзя. Нельзя наложить поверх новый слой краски. Что положено, то положено».

...

Людмила сказала Екатерине*:

«Картины создавал не один Н.К., но вместе с Е.И. Она была рядом, и по общему чувству создавали картину».

...

Во время выставки часто фотографировали с прожекторами. Когда на картины направляется свет – они светятся, переливаются, как будто краски волшебные.

Вечером, после закрытия выставки, проводятся эксперименты со световыми эффектами: красота картин тогда чудесно расцветает!..

2-3 мая 1958

Юрий стал очень популярным на выставке. Посетители, особенно молодежь, толпами собираются вокруг него. К вечеру он чувствует себя очень уставшим.

Глаза молодежи сияют и горят.

«Я смотрю, и мне хочется, чтобы все было по-другому. Пробуждается такая тоска, такая тоска».

Юрий часто бросает по «искорке». Быстро находит контакт с молодежью. Бесконечно много молодежи. С книгами в руках, с нотами – стоят в очереди.

«Глазами это не воспринять, – сказал кто-то о картинах Рериха. – Это воспринимается шестым чувством, сердцем, душой». О шестом чувстве учил Станиславский, который был теософом, как Качалов и Чехов.

...

– Разве такие краски бывают в природе?

Юрий: «Поезжайте в Индию, увидите».

Относительно необычайно сложного колорита изумленно вопрошают многие зрители. Юрий неизменно подтверждает, что Н.К. свои краски брал с натуры.

Кто-то удивляется йогу, сидящему на снегу – «На высотах». Юрий говорит, что это на высоте 5 километров. «А как можно полураздетым находиться на такой высоте, притом сидеть на снегу?» – «Соответственно подготовившись. Это не фантазия. И я сам поднимался на такие высоты. Но для этого следует соблюдать определенный режим жизни. Курить тоже нельзя. И я не курю».

Когда Юрий глянул на юношей, те опустили глаза. Посетители ослеплены цветущим садом на картине «Гуга-Чохан» – «Это персики, абрикосы. Здесь, на переднем плане, наш дом (он ранее построен). Здесь место сожжения Н.К. Часть пепла я привез с собою».

Эти слова Юрия произвели магическое впечатление. После них долго молчали, не спрашивали. Деревья на этой картине, сад посажен семьей самого Н.К.

Представленная картина «Борис и Глеб» – это второй вариант. Здесь широкая общая аура, чудесный круг сияния, просвечивает вода и небо. Первый вариант, где аура вокруг головы, в Америке.

Аура – несколько разноцветных кругов. Один просвечивает через другой. Ауры тают, расходятся по пространству (будто несут благословение человечеству). Над рекой розовато-золотистый туман. Относительно этой картины часто звучат вопросы:

– Что же это вокруг святых?

– Неужели сквозь это излучение духа видны даже горы?

Одна дама спросила: «Как же может быть такое свечение?»

Юрий с улыбкой ответил: «Со святыми иногда такое случается».

Еще сказал: «Это наше старое сказание о святых Борисе и Глебе».

Один посетитель, в восторге от «Бориса и Глеба», говорит: «Такое написать может только тот, кто сам святой».

«Поход Игоря» (во время солнечного затмения).

Юрий: «Видите, Н.К. Россию не забыл. В сороковые годы, незадолго до смерти, он опять вернулся к русским темам, к древнему русскому искусству, но в иных образах».

...

– Ашрам – что означает это слово?

«Ашрам – это люди единомыслящие. Это могут быть и ученые, и художники».

Затем остановился и добавил:

«Люди, объединенные мыслью и верой».

В другой раз, кажется, сказал: «Святая обитель».

Эта картина нравилась самому Н.К.

Здесь будто бы особый вид бамбука, что растет на Цейлоне. Но в горах только в этом месте. Истинно, что-то магически привлекательное, вечное в этой картине. Золотистый городок над спокойной рекой. Сердце созерцает долго, не может оторваться.

«Помни!»

Пять высочайших вершин Гималаев.

Путник, отправляясь на подвиг жизни, еще раз оглядывается. Буддийский флажок над хижиной – «священный знак», словно благословение путнику, уезжающему в жизнь. Кажется, мать благословляет его и говорит: «Помни горы, неси их всю жизнь в сердце». В этот момент, когда внизу еще дремлет симфония фиолетовых облаков, в предрассветный час, гранита горных вершин уже касается восход солнца.

Юрий: «Это у нас еще не восход солнца, но сияние вершин, момент перед утренней зарей, самое прекрасное мгновение в горах».

О йоге («На высотах»).

– Позировали ли святые, позволяли ли себя изображать?

Юрий: «К Н.К. все относились с необычайным уважением. В этом можно убедиться и по статьям о нем».

...

«Полунощная» («Северное сияние»).

– Разве в горах бывает северное сияние?

Юрий: «Мой отец видел настоящее северное сияние в Скандинавии. В Индии писал по памяти. Может быть, что-то добавил. Настоящее магнитное сияние, но это то же самое, что и северное сияние».

...

Н.К. маленькие этюды писал два часа, большие картины – два дня. Некоторые наброски писал на цветной бумаге – сразу. Большие холсты на природу не выносил, ибо в горах сильный ветер.

16 июня 1958

[О выставке Н.К. Рериха в Риге]

Не присланы «Гэсэр-хан» и «Держательница Мира», и еще некоторые маленькие. Оказалось, что первые придержал сам Юрий. Наверное, эти чудесные картины были из самых близких ему, притом – эзотерические.

...

В книге для гостей одним из первых сделал запись Беликов*:

«Наши далекие предки уже умели чувствовать значимость космоса. Лучшие умы нашей эпохи добились первых успехов в его освоении.

Рерих своим творчеством раскрывает перед нами этот многотрудный путь эволюции человеческого сознания, претворяющего мечты в действительность. Он с доступной только истинному искусству убедительностью утверждает, что этот путь красоты и бесстрашия является истинным путем устремленного в беспредельность пространства человеческого разума. То, что делают наши ученые в сфере науки, Рерих уже сделал в сфере искусства».

7 февраля 1959

В Ленинграде Юрий был на юбилее какого-то академика.

Юрий заходил в дом, где когда-то жила семья Рерих. Шел, оглядываясь по сторонам, восстанавливая в памяти картины прошлого. Шла навстречу пожилая женщина и спросила, что он ищет? Юрий ответил: «Я пришел домой!» Женщина в изумлении воскликнула: «Неужели Рерих?!»

Буддийский храм в Ленинграде в запущенном состоянии. Юрий просил высшее начальство, чтобы реставрировали. Сказали, пусть прошение подпишет Юрий и еще какой-то сотрудник из института. Последний очень перепугался, что надо подписывать. Это услышал и упомянутый начальник.

Гаральд сказал Юрию: «Нельзя ли скорее?» Юрий ответил: «Нельзя все зерна высыпать сразу в одну кучу, надо внедрять в сознание!»

24 мая 1959

Этой зимой мне не везло с поездкой в Москву. В мае – опять великие огненные приливы. Что же происходит в моем организме? Или опять это связано со взрывами на Солнце, как в феврале 1956 года? (Взрыв действительно был, и Юрий тогда ощущал падение гемоглобина и ослабление психической энергии.) Нападения тьмы. Наших врачей это не интересует. Наконец, 15 мая, всё преодолев, я отправился в путь...

Как за год изменился этот квартал Ленинского проспекта! Как много новых больших зданий! Магазины, насаждения. С сердечным трепетом направились по знакомой лестнице вверх. Сколь много чувств было пережито на этой лестнице! Мы позвонили. Встретила нас Людмила, она одна. Юрий и Рая пошли прогуляться в университетский парк. Но вот и они приходят.

Оказалось, что у Юрия малокровие (гемоглобин – 37!!). Поэтому он чаще прогуливается, получил месячный отпуск. Лечится. Больше всего его утомили долгие, скучные, но обязательные заседания, где к тому же помещения в табачном дыму. Конечно, повлияла и смена климата, и нехватка праны.

...

Квартира Юрия преобразилась. Стены теперь покрыты холстом. Много новых картин. Есть и сделанные самим Н.К. варианты: «Сергий-Строитель», «Terra Slavonica». Над дверями кабинета чудное огненное сказание – «Гэсэр-хан». Справа – группа маленьких статуэток.

Опять Юрий проявил свое сердечное гостеприимство – я сидел в старом кресле Н.К. и – слушал. У меня самого накопилось немало вопросов.

...

Я спросил также, из какого материала сделана памятная ступа Е.И. Она – из местного серого камня, но покрыта какой-то специальной белой краской. Теперь к памятному месту Е.И. совершаются «целые паломничества».

...

Из журнала Асеева* я узнал, что вышли в свет две брошюры: «Матерь Мира» и о Матери Агни-Йоги. Я был поражен, ибо знал, что ранее Е.И. была против подборок излишне эзотерической тематики и их публикации. Юрий сказал, что о Матери Агни-Йоги уже был собран материал и отпечатан на машинке. <...> Я этим так живо интересовался потому, что сам написал очерк о Е.И. и в сердце лелеял мысль написать более обширный труд, но не знал, какие можно давать цитаты из Учения, какие – нет, конечно же, очень немного**. Так и оказалось:

«Е.И. всегда говорила, что некоторые вещи надо оставить в сокровенном пользовании, не выносить на улицу».

Мы говорили о недавнем восстании в Тибете. Причина главным образом национальная, тибетцы против господства китайцев. Однако поверх географически-национальных целей люди Востока были озабочены, как бы не началась серьезная война и не затронули бы Сокровище, сокрытое в тибетских Гималаях. «Будут большие сдвиги, по-моему, большие энергии спускаются на Землю».

...

Мы говорили о том, хорошо ли говорить человеку заранее о его уходе, как это было с Ольгой Крауклис, которую Гаральд Лукин предупредил уже за четыре месяца до ухода. Юрий сказал: «Это индивидуально – некоторым помогает, в других – пробуждает ужас». «Если человек грамотный, он сам поймет». Обычно не принято предупреждать заранее. Может быть, так и лучше. Особенно, когда составляют гороскоп, лучше не пророчествовать будущих событий. Юрий упоминает случай с одним выдающимся астрологом в Индии, который в своих гороскопах предсказывал и смерть. Конечно, этим пугал людей. Этот человек как-то переходил улицу, где в этот момент был остановлен поток людей. Он увидел, что у какой-то машины стоит индус в белой одежде садху. Тот глянул на него и сказал – составляя гороскопы, пусть оставляет будущее только для своего сведения, не рассказывает людям. Ибо иначе могут быть последствия.

«Восточные люди очень боятся произносить сокровенное. Скорее даже солгут, чем предадут».

Портрет Учителя можно давать только тем, кто от Учения уже никогда не отойдет.

...

Е.И. ушла 5 октября 1955 года, не достигнув 77-летнего возраста. В записях Е.И. сохранилась пометка карандашом о 6 октября. (Знаменательно, что годом позже, ночью с 5 на 6 октября, я видел Е.И. многократно во сне, очень переживал, утром, встав, написал свой очерк о ней.)

...

У Юрия много доброжелателей среди восточных народностей. Даже по лицу судят, что в нем есть нечто восточное. Прабабушка была татаркой. Конечно, завоевывает симпатии и тем, что умеет разговаривать по-монгольски.

...

Прощаясь, я рассказал, что в последние недели ощущаю чрезвычайные огненные токи, часто весь как бы горю. Это произвело впечатление на Юрия, он меня хорошо понял, заметил, что теперь быстро исчерпывается психическая энергия. Наконец, прощаясь, еще сказал: «Крепитесь!»

1 сентября 1959

Юрий чрезвычайно перегружен. К нему приезжает много людей, как к тому, кто знает больше, чем говорит. Так вокруг личности Юрия уже вьются легенды. Когда он читает популярные, объективного содержания доклады об искусстве Н.К., об экспедиции и т.д., все ждут от него чего-то необычного. После доклада все оживляются, задают неожиданные вопросы, не имеющие ничего общего с темой. Например, кем является его мать, что такое Йога и т.д. Разумеется, Юрию очень трудно в условиях, когда он не имеет права упоминать нечто большее, чем ряд фактов, когда надо говорить по сознанию, но все ждут от него именно чего-то большего. К Юрию приходят и на дом, спрашивают даже о смысле жизни и т. д. Но что же отвечать чужим сознаниям?

1 октября 1959

В воскресенье, 27 сентября, я опять посетил то, что мы в своем сердце называем Ашрамом. ...

Юрий как раз писал отчет о своей поездке на съезд. Отсутствовал две недели, вернулся 14 сентября. В Улан-Баторе проходил Первый международный съезд монголоведов. Участвовало около ста делегатов из 25 стран, в том числе из Америки. Говорили в основном по-монгольски. Первой неожиданностью было то, что съезд открылся богослужением буддийских лам. Хотя церковь и отделена от государства, все же руководство относится благожелательно. Вторая неожиданность, что всем делегатам раздали следующие памятные дары: 1) Коричнево-пурпурные кожаные папки с золотым тиснением в верхнем правом углу – знаком Шамбалы, который вмещает санскритскую формулу. Эту самую священную формулу Юрий мне написал по-тибетски. 2) Такого же размера и вида жетон с розовым обрамлением. 3) Продолговатый бронзовый знак с надписью на монгольском языке; такие в древности вручали послу хана. 4) Когда после посетили монастырь Гундена, всем делегатам там еще подарили жетон: «Будда с колесом возрождения в руке». (Колесо Будды – знак его Учения.) 5) Маленькую белую фарфоровую статуэтку Будды с голубой чашей в руке. Конечно – событие небывалое. С этих знаков Новой Эры начался съезд.

На съезде в основном обсуждались вопросы языкознания.

Столица Монголии хорошо выстроена, но в степях живут, как и раньше, – в юртах. В городе в квартирах встречал неоднократно репродукции картин Н.К. Распространены и «Основы буддизма», первое, напечатанное в Урге, издание. ...

К Юрию относились очень сердечно. Монголы ведь его считают своим. Это же заметно и среди бурят. Бурятский институт в Улан-Удэ, в Забайкалье, просил его – по дороге на съезд посетить и их. Его пригласили сотрудничать. Решено, что, кроме сотрудничества в области научной литературы, он летом будет жить в Улан-Удэ и читать лекции. ...

...

Я спросил относительно того, что в каталоге Академии наук упоминается, что в этом году выйдут его книги по языку пали и тибетскому. О языке пали – ошибка. Выйдет в этом году его учебник тибетского.

Институт востоковедения возобновляет серию книг по буддизму «BibliothecaBuddhica», которая выходила во времена Ленина и где давались древние буддийские тексты. Ответственным редактором будет Юрий, будут и младшие редакторы.

В институте он руководит сектором, который теперь называется – сектор индийской культуры и философии буддизма. Сектор делится на три подгруппы. Все же научных сил, которые могли бы работать и помогать, в секторе мало.

Группы аспирантов хотят объединить. Теперь их уже около 16 человек. Трудно им учиться, ибо школа слабо подготавливает. Иногда у них не хватает даже элементарных знаний. Цель Юрия – чтобы проводилось по возможности меньше заседаний Совета института: они скучные, полные пустословия, там курят, происходит уничтожение психической энергии.

Повсеместно необходимы две вещи:

1) поднять общий уровень культуры;

2) дисциплина, равновесие.

В сборнике статей Географического общества будет статья Юрия об экспедиции. Вторая статья – о Гималаях – в альпинистском сборнике*.

...

Юрий еще раз упомянул о картине «Святой Сергий», находящейся в подвальном помещении Третьяковской галереи. Просил директора отдать ее ему в обмен на пейзаж. Тот не дал и ответил: «Все же вывесим; что невозможно сегодня, может быть возможным завтра». Думается, что директор боится вывешивать и из за подписи на картине. А именно, на старославянском там написано: «Дано Св. Преподобному Сергию трижды спасти землю русскую. Первое при князе Димитрии. Второе при Минине. Третье...» Это многоточие может быть по-разному истолковано. Все же известно, что немецкие войска в 1941 году дошли до Лавры, но чудесным образом ее не взяли и повернули назад. С этого времени и начался развал их войск. Но можно толковать, что это пророчество еще впереди.

...

«Была эпоха веры, поклонения. Ныне у современного человека – единственно знание. Все дело теперь за наукой – особенно физикой, математикой, биологией и психологией. Наука должна дать ответ на тонкие явления. Если только наука начнет исследования, некоторые вещи она больше отрицать не сможет».

...

Я спросил Юрия и о Ефремове*. Да, Юрий дважды его искал, но не мог встретить. Кроме того – он болел. Попытается все же найти. Ефремов теперь от профессуры отказался, полностью переключился на писательскую работу.

В Москве все еще увлекаются йогическими упражнениями. Какой-то врач обратился к Юрию: «Как же это получается, что я проделываю все позы йоги, но достижений никаких?» Юрий ответил, что необходимо и духовно-нравственное возрождение.

Какие-то две матери рассказывали Юрию, что их дети помнят прошлую жизнь.

К лектору общества «Знание» однажды пришла группа студентов с письмом и вопросом о реинкарнации, утверждая, что они в этом убеждены.

«Хотелось бы именно молодежь пробудить, среди них имеются люди прозревшие. Молодежь восприимчива. Искусство Н.К. особенно воспринимается молодежью».

...

Я спросил, как буддизм относится к проблеме войны. – Монахи на войне не являются монахами, свои монашеские обеты и знаки они отдают на хранение настоятелю монастыря, так же как и у православных. Какой-то генерал однажды спросил Будду: «Что делать в случае войны?» – «Исполняй свой долг», – ответил Будда.

...

... первое, о чем спросил Юрия, – это о состоянии его здоровья. Теперь будто бы чувствует себя хорошо, гемоглобин – 53, у Раи – 51. В питании употребляют усиленные дозы всякой зелени и т.д. В этом году в два периода – во время взрыва и пятен на Солнце, 15 мая (когда и я чувствовал себя больным) и 15 июля, когда он чувствовал себя усталым, – в это время отмечалось стремительное падение гемоглобина. Исчерпанность психической энергии привела к исчезновению физической энергии. Люди обычно такое не наблюдают, это испытали только некоторые.

Какой-то врач ему сказал, что малокровие иногда бывает даже лучше, чем полнокровие. В Монголии он чувствовал себя оживленнее и бодрее других.

...

«Все так трудно, – не в государственном строе причина, но в беспорядке жизни. Нет устроения. Все люди не устроены, нет дисциплины. Масса времени уходит потому, что нет организованности».

Мы затронули вопрос о картинах американского Музея, Не все доверяли Хоршу*, но Юрий единственный не передал ему своих полномочий. Многие лучшие картины остались у него, в том числе и «Матерь Мира». И противникам не благостно. Эстер Лихтман** почти слепая. И дети Хорша...** Я упомянул о жуткой карме. На это Юрий немедля ответил православным изречением: «Мне отмщение и Аз воздам»... Богу принадлежит вся справедливость и суд, не нам. Я сказал, что Феликс Лукин**** когда-то нам говорил, что есть два принципа, которые ведомы истинно только высоким посвященным, – это закон воли и кармы. Юрий ответил: «Все карма – наши накопления, наша воля».

...

Вечером второго дня я пошел к Виктору Тихоновичу Черноволенко*. У него, так же как у Смирнова**, есть симпатичный друг жизни***, но их духовные устремления, кажется, созвучат еще больше. В красивой комнате Черноволенко первым делом замечаешь весьма своеобразные рисунки, которые развешаны по стенам. Они выполнены пастелью или карандашом, совершенно без композиции, но привлекают единственно переходами цветовых оттенков, эфирностью, солнцестремительностью линий. Он их рисовал будто бы совершенно «интуитивно». Два лучших подарил Юрию, они висят в столовой на стене. Но меня гораздо больше поразило и привлекло нечто другое – его музыка. Оказалось, он изумительный импровизатор, хотя не знает нот. И рояля у него нет. Ходит играть к соседям, когда появляется «настроение». Приобрел магнитофон, записал некоторые композиции. Я сидел и вслушивался в записанные на магнитофонной ленте звуки сфер. В пространство изливались как бы мендельсоновские мелодии без слов. Но еще прозрачнее, завлекательнее. Давно я так не переживал музыку. Черноволенко читает «Листы Сада Мории» и начинает понимать Учение.

Юрий слышал импровизации Черноволенко. Он будто бы играет, когда сильно внутреннее побуждение и настроение.

«У Виктора Тихоновича – музыка пространства, – говорит Юрий. – И некоторые вещи он сыграл с большим настроением».

Я высказал мысль, что у него, очевидно, развит центр яснослышания, «центр колокола», посредством которого он воспринимает. Юрий согласился. Он когда-то в Лондоне слышал, как рояль играет без исполнителя. Вначале так была исполнена Девятая соната Скрябина, затем – незнакомые вещи, некоторые по своему характеру напоминали импровизации Черноволенко. Я спросил: в этом случае играет какое-то астральное существо или кто-то из присутствующих – своей психической энергией? (Мне пришло на ум, что в 20-е годы в Лондоне была и Е.И.) Или же это происходит посредством невидимого агента? Юрий сказал – «Или через энергию присутствующего», но факт, что такие феноменальные явления происходят. В этой связи я рассказал, что когда-то в юности я писал об искусстве будущего, когда больше не будет картин и музыки в нашем понимании, когда человек сможет «подключать свое ухо к пространству и слышать чудесные созвучия сфер». Юрий: «Так и будет».

Ноябрь 1959

Бируте Валушите* и рассказала подробнее о пребывании у Юрия. Главное, она запомнила многие его тезисы по этике, которые попыталась воспроизвести.

1. Надо забыть все прошлое, не надо думать о причиненных тебе обидах. Лишь бы можно было сотрудничать. Также и народ должен забыть о своих прошлых обидах. Будущее светло, надо все ему принести.

2. Надо перекинуть мост в будущее, не надо оглядываться назад. Если ты совершил ошибку, подумай, как надо было поступить, и в следующий раз так и поступай.

Не надо жалеть о прошлом. Изменяется отношение, изменяется и аура.

3. Каждый день для развития мышления надо брать какой-нибудь вопрос и рассматривать его со всех сторон, сопоставлять с другими вопросами. Советовать это и другим.

4. Надо изучать психическую энергию, наблюдать за ее выявлениями. Записывать.

5. Надо следить, чтобы каждое действие, даже малейшее, было осознанным. Если берешь книгу или протягиваешь руку, чтобы это происходило осознанно.

6. Надо построить свой внутренний устав, или правила поведения, чтобы знать, чем руководствоваться.

7. Живая Этика – норма поведения, приложенная к жизни.

8. Выберем себе несколько раз в день время для молчания духа. В безмолвии откроем сердце Указу Владыки. Иногда своими желаниями мы заграждаем голос Учителя.

9. Если случайно появляется новая мысль, новое настроение, переживание, надо записать, потом конкретно явится ответ в жизни. Особенно внимательным надо быть к повторным мыслям.

10. Вечером надо продумать, что ты сегодня сделал по Учению. Не то, что уже по твоей натуре согласно с Учением, но то, что ты по Учению совершил наперекор своей натуре.

11. Самое главное – выдержка во всем. Мы многое хорошо начинаем, но не кончаем.

12. Когда человек начинает заниматься Учением, происходит будто сгущение теней. У каждого выявляются сильнее его плохие качества. Так же, когда вспахивают землю, появляются сорняки. Происходит переоценка. Потому надо знать свой путь и обрести терпение.

13. Самая сердечная беседа – это с глазу на глаз. Так любят беседовать на Востоке. Не надо читать вместе, но отдельно, потом делиться.

14. Требовать, приказывать другому не надо, но высказать так, чтобы другой понял. Найти такую формулу, которую другой принял бы.

15. Убедить личным примером.

16. Важно подобрать слова, чтобы не увеличить самость другого. А то вместо помощи можно ухудшить дело.

17. Кто руководит, должен иметь чуткость, чтобы видеть, хватит ли у другого огня и сил для дальнейшего развития. Каждый приходящий приносит свою ношу– карму; прежде чем приобщить, надо узнать, кто он.

18. Что же делать? Принимая во внимание теперешние условия, возможности, стараться говорить на понятном языке.

Надо путем науки, искусства, морали воздействовать на окружающих и поднимать энтузиазм и героизм. Надо во всем поддерживать энтузиазм, если он направлен на общее благо.

19. Западные философы говорят высокие слова, но живут обыденной жизнью. А оттого Запад не преуспевает. Напротив, Восток сразу применяет в жизни.

20. Вряд ли западным путем можно освободиться от своих ошибок. Запад советует раскаяние, но это – цепь. Восток же не думает об ошибках, но сразу, всем существом, старается жить так, как надо.

10 марта 1960

... Сижу в кресле Юрия, солнечные лучи сквозь балконные рамы столь приятно касаются моего лица, усталость сегодняшнего утра и некоторое разочарование рассеиваются в чудесной атмосфере. Здесь ведь действительно симфония излучений – книг, тибетских пергаментов, рукописей, картин, образов, благородных мыслей.

...

В Тибете, в холодное время, Н.К. делал только рисунки или маленькие этюды – когда экспедиция останавливалась. Работал в перчатках, и даже в седле на лошади.

Я рассказал об удивительной трудоспособности Н.К. и о художественной готовности. В один только 1924 год он создал 125 своих лучших картин. Словно они уже были готовы в его воображении, и он их оттуда только списывал.

...

Паустовский и Леонов читали Агни-Йогу, также Максимилиан Волошин. В 1926 году Волошин уже был поэтом-теософом, познакомился с Н.К., когда он был в Москве.

Я спросил, где же они доставали Агни-Йогу? Ведь наши друзья не давали им. Юрий: «Агни-Йога все же путешествует по Москве». Нина Павловна Шастина (которая издала книгу о Гэсэр-хане) написала письмо Паустовскому, где высказала свою признательность за то, что он упомянул Н.К. в каком-то (3-м) томе своих трудов. ...

Ефремов издал новый сборник рассказов «Юрта ворона» (?). У него будто бы много книг по восточной философии, которые есть и у Ю.Н. Недавно скульпторша Арендт* привела к нему Ефремова. (Арендт мне рассказывала, что Ефремов когда-то в Монголии, в экспедиции, познакомился с буддизмом. Переписал на машинке «Агни-Йогу». Прочел и один том «Мира Огненного». Я сказал: «Жаль, что в "Андромеде" все еще механические роботы, мало духовной фантазии».)

...

Я рассказал, что спешно писал книгу о психической энергии. Еще собираю примеры и ищу научный подход. Он тоже подчеркивал, что необходим строго научный подход. Надо ознакомиться с физикой, где много новых достижений. Полупроводники и т.д. Тайно печатаются труды только для ученых, без широкой огласки.

Единственная сила и единственный способ, посредством которых можно приобщить человечество к духовности, – это через науку. Мне самому он сказал: «Теперь придется вспомнить физику». Такие знания теперь нужны повсеместно. Подчеркивает учение Гераклита об огне, которое и Ленин признавал.

В психической энергии – в силе жизни, в пране – надо рассматривать ее космичность и приблизить к науке современности.

Я спросил, а как же не упоминать о главном факторе умножения психической энергии – о Высшем Принципе – Иерархии? Он говорит: «Все ведь можно потом прибавить. Вначале надо – по возможности понятнее для теперешней науки».

...

Меру – географически это Кайлас. Там живет Учитель йога Карма Дордже.

Упоминал о трех духовных центрах в Тибете, четвертый – географически неизвестен. (См. труд Н.К. – «Держатели Мира»!)

...

– Что есть «умная молитва»?

«Это та же пранаяма – "Господи Иисусе Христе, помилуй меня" – ритмический способ дыхания. Вдох, задержка, выдыхание. Эту молитву надо поместить в сердце. Ритм молитвы в сердце никогда больше не должен умолкнуть, стать частью нормального, повседневного».

Я сказал, что меня всегда смущала одна строка в Учении: «Сознание красоты очень редко живет среди духовности» («Листы Сада», II, 114). – Среди теософов полностью атрофировалось то, что касается красоты, – полная безвкусица. Труды Анни Безант* лишены сознания красоты. В 1919 году, будучи 17-летним юношей, он слушал лекцию Безант. Было трудно на нее смотреть, столь безвкусно она была одета. Также в Адьяре в Мадрасе – невообразимая безвкусица.

«Е.И. часто говорила: "Чувство красоты – настоящая проба. Если у человека истинная духовность, то у него должно быть и чувство красоты"».

Я спросил: «Но как же тогда духовность может не включать чувства красоты?»

– Упомянутая духовность обладает другим качеством – она слишком интеллектуальна, не вмещает красоты. У Анни Безант нет и напряженного качества прозрения, это – ее трагедия. По этой причине она полностью доверилась Ледбитеру, когда они писали труд «Человек, кто он и откуда?». Оба валялись на пляже, и Безант записывала визии Ледбитера.

Еще другое – люди часто ныне теряют простоту. «Об отсутствии простоты часто возмущался также Н.К.; особенно о вегетарианцах – об их культе еды».

Я сказал, что и святые отрицали красоту. Как же может быть духовность, но без чувствознания?

–Тех, у кого нет чувствознания, нельзя назвать духовными. Они направлены интеллектуально. Е.И. хотела вступить в Петербургское Теософское общество. Ей было отвечено: «Просто так ведь нельзя вступить, на вас будет наложен искус». – В чем же этот искус? – «А это знают старшие братья». Е.И. перестала к ним ходить.

Мы обсуждали и то, как же это получается, что некоторые друзья, обладающие духовностью, совершенно не распознают людей, рассуждают опрометчиво (Хейдок).

Мы опять затронули тему Иоанна Кронштадтского. Он часто приезжал в гости к бабушке Е.И. В детстве спас тетю Ю.Н. от холеры. Когда она заболела, был приглашен Иоанн Кронштадтский. Сказал: «Оставьте меня одного с девочкой». Пробыл с ней наедине полчаса, вышел и сразу уехал. Когда родственники зашли в комнату, то увидели, что девочка спокойно лежит, жара больше не было. Кризис миновал.

Я задал вопрос: почему один может лечить психической энергией, тем временем как другой, который тоже ее имеет, не способен?

«Быть может, и был бы способен, но не концентрируется. К тому же его психическая энергия, возможно, действует в ином направлении».

Е.И. рассказывала такой случай. Одна родственница, 16 летняя девушка, сильно испугалась и перестала ходить. Тогда ее бабушка пригласила священника, они молились перед чудотворной иконой Богоматери, но девушка все еще не могла двигаться. Тогда бабушка с воодушевлением взяла икону, подошла к ней и сказала: «Не я, но Владычица тебе говорит – встань и иди!» После этого девушка встала, поначалу ее еще шатало, но начала ходить.

...

Я узнал, что Виктор Черноволенко болен. (Сердечные приступы.) Рая диктовала, и Ю.Н. записывал для меня подробный план «маршрута». Черноволенко дал мне возможность еще раз услышать «музыку пространства» – новые импровизации. Ему посчастливилось взять в аренду рояль. Однако ему, с его чувствительной нервной системой, следовало бы жить среди праны и тишины.

17 мая 1960

Я вновь был в комнате Ю.Н., напитанной чудесными эманациями, и ждал его. Сидел в кресле, в котором долгие годы сидел Н.К., и куда теперь Ю.Н. сажает своих друзей. Какая утренняя проясненность лучится из маленькой картины «Генисаретское озеро» – истинный шедевр. На нее можно смотреть часами. У дверей комнаты Ю.Н., – новый вариант «Сергия-Строителя». Какая величественность и насыщенность цветовой гаммы в работах последних лет художника. Как будто бы гений вложил в них всю конденсацию своей психической энергии. Потому так впечатляющи и «Помни!», «Тень Учителя», «Будда в подводном царстве» – все в новой, магнетически напряженной трактовке. Над дверью кабинета – огненный «Гэсэр-хан», одна лишь эта картина стоит тысячи других.

...

Наконец открывается входная дверь и входит Ю.Н., за ним следует его брат. Стройный, с длинной седой бородой, по-юношески бодр. Глаза искрящиеся. Встаю, иду навстречу. Ю.Н. говорит – Рихард Яковлевич. Мы обнимаемся. Было громадное переживание. Все время я думал, как же будет со Святославом, с которым я даже не переписывался, будет ли такое же соприкосновение сердец? Контакт был чрезвычайным! Затем мы минут пятнадцать оживленно беседовали в столовой. На шесть часов они с братом приглашены в индийское посольство.

...

... Я чувствовал, как Ю.Н. перегружен. Напомнил, чтобы он берег себя и всегда использовал свою психическую энергию. Движением руки он показал, что неизменно так и делает.

...

... Вечером – гостили у Черноволенко. С нами была еще Волынская, последовательница Учения и художница. Черноволенко импровизировал как никогда. Пальцы и сердце пламенели, касаясь клавиатуры.

...

Никогда не забуду, как в узком коридоре музея, среди толпы, повернувшись, я нечаянно встретил Ю.Н. и он тепло взял меня за локоть и дружески потряс. Его улыбка останется в моем сердце на века. Вспыхнула радость, но затрепетала в глубине и какая-то скорбная струна.

Еще в последний день, проходя мимо телефона, Гунта внезапно воскликнула: «Знаешь, я позвоню Ю.Н.!» – Зачем? – «Просто чтобы еще услышать его голос». Ее сердце в это мгновение предчувствовало, что этот голос, пронизанный бесконечной лучезарной лаской, она не услышит больше никогда, никогда, никогда.

О нет, не может стереться из сердца в веках тот Образ Света, который для него был столь реальным и столь близким.

23-25 мая 1960

Весть, которую я услышал, показалась столь невозможной, что даже в первый момент не смогла смутить. Ю.Н. простился с нами. Ю.Н. – наш Друг, столь живой, столь незабываемый, часть нашего бытия, часть нашей жизни и души. Его больше нет! Прибежала Элла со срочной телеграммой, которую нам адресовали Антонюки. Уже завтра будут похороны.

Взволнованный Гаральд высказал странные мысли относительно причины ухода. Разве мог он умереть естественной смертью? Как же это возможно?

...

... Гунта упомянула несколько знаков, которые могли свидетельствовать об уходе Ю.Н. Почему в этот последний общий вечер он не хотел садиться в конце стола? В тот вечер он казался уставшим и задумчивым. Вторая половина подаренной ему пластинки «Парсифаля» представляла собой траурный марш, слушая его, Ю.Н. стал таким странным. Тяжко было вспоминать и о том, что Мета подарила ему красивый альбом о Братском кладбище. И Ю.Н. ведь говорил об отъезде, мы тогда думали, что – в Бурятию. Рае несколько раз сказал, что миссию завершил.

Нет больше Друга, который с невыразимо доброй улыбкой всегда нас встречал, когда мы, стеснительно-взволнованные, звонили в дверь ставшей уже легендой квартиры 35 дома номер 62 на Ленинском проспекте.

– А, Рихард Яковлевич! – как он всегда, радостно изумленный, восклицал, складывая руки по-индийски для приветствия. – Пожалуйста, пожалуйста!

На его лице можно было заметить трудовую заботу и торопливость, покрытую буддийской дисциплиной и вежливостью.

Улыбка, которая побеждала даже врагов, – обновляла, успокаивала.

Отражение взгляда Е.И...

Когда мы прибыли, мы узнали от друзей подробнее о случившемся.

Черноволенко был у Ю.Н. еще в пятницу вечером. Ушел от него около половины одиннадцатого. Ю.Н. был в очень веселом настроении. Не было и намека на возможность ухода. Он только что пришел с партийного собрания в Академии, где еще раз обсуждался вопрос Дхаммапады и «BibliothecaBuddhica». Он был рад, что все теперь уже будет хорошо, что нападок больше нет. (Действительно, после ухода Ю.Н. Дхаммападу, которую какое-то время прятали, можно было достать в магазинах, но, о ужас, в журнале «Наука и религия», уже в номере за июнь, появилась варварская статья против буддийских святынь – как бы выдержало сердце Юрия Николаевича?! Как каждое его завоевание и победа требовали от него напряжения всех нервов и сил духа!)

Ю.Н. и другим еще пару дней назад говорил, что обстоятельства могут сложиться так, что ему придется уехать из Москвы. Это можно было понять и так, что ему придется вообще направиться куда-то подальше отсюда.

Еще он говорил: «Что-то надвигается. Все же придется складывать книги!»

Ю.Н. неоднократно говорил Черноволенко, что у Н.К. был гороскоп, где был указан и срок ухода, который почти совпал с днем его смерти. Черноволенко думает, что, по всей вероятности, такой гороскоп был и у Юрия. Однако если бы он знал, что его ожидает, то поступал бы иначе.

21 мая, в субботу утром, Ю.Н., вроде бы в хорошем настроении, позавтракал, затем, около 11, внезапно начался сердечный приступ, были боли. Знаменательно, позже об этом Рая напомнила, что в этот же час в Чили началось землетрясение. Ю.Н., однако, не думал, что боли связаны именно с сердцем, но – с животом, который был вздут, потому и поначалу ходил по комнате. Позже Людмила рассказала мне несколько случаев, имевших место в Индии, когда у него начинался приступ будто бы в связи с животом, он даже терял сознание. Но причина могла быть и в переутомленном, ослабленном сердце.

Пригласили Мухина, который небрежно послушал, констатировал, что «лучше», и – уехал. Опять начался приступ. Позвонили Мухину. То ли он, то ли кто-то другой ответил, что он теперь занят. Тогда вызвали врача из поликлиники. Юрий не разрешил делать ему укол. Боли усилились. Ю.Н. лежал в своей комнате. Начался новый приступ. Рая побежала к соседям за помощью. С Ю.Н. осталась Людмила. В 17 часов 40 минут Ю.Н. ушел.

Теперь уже бессмысленно упрекать гомеопата Мухина, друга семьи, которому Ю.Н. во время жизни в Москве так доверял. Видно, что Ю.Н. и также сестрички так мало внимания обращали на состояние своего здоровья. Когда в прошлом году весной гемоглобин у него был намного ниже 50, как и у Раи, никто им не рекомендовал более настойчиво прибегать к зелени, витаминам и т.д. Гаральд настоятельно просил их расширить диету, в ином смысле достаточно богатую, также – сделать анализы. И я напоминал. Но мы ведь были столь редкими гостями. Еще в марте Людмила жаловалась на свою слабость, я просил ее вызвать домой хотя бы частного врача, специалиста, ибо и состояние Людмилы могло стать угрожающим. Но ведь ничего не было сделано! Разумеется, здесь больше всего мог бы помочь настоящий друг семьи – врач.

Святослав в этот вечер был в лектории музея, когда ему между записками с вопросами была подана еще одна. Прочтя ее, он замолк и некоторое время стоял с совершенно неподвижным лицом. Тогда его спросили: «Вы, наверно, не можете разобрать почерк, разрешите, мы поможем». Наконец, он поднял голову и сдержанно сказал: «Мне сообщили, что мой брат тяжело болен, мне надо прервать лекцию». Но на самом деле это была весть о неожиданном уходе Ю.Н.

...

Действительно, Ю.Н. был чрезвычайно перегружен. Эта нагрузка с каждым днем умножалась. Знала это и Рая; где только могла, отказывала посетителям. И мы старались, чтобы наши люди меньше мешали. Конечно, встречи с людьми горячего сердца не утомили его. Скорее, они давали ему радость и энергию. Утомляли любопытствующие, особенно – мелкие душонки. Те, кто внешне казались вежливыми, но за спиной нередко пытались тормозить его деятельность. Как тяжко иногда приходилось вести битву! Конечно, в конце концов он добивался победы, но какой ценой?! Всегда страдало сердце. Сердце, которое билось только ради блага других, в физическом отношении вовсе не было крепким. Странно, что он сам не обращал на это внимания. Неизменно он говорил, что чувствует себя хорошо. Но уже в «Сердце Азии» отмечается, что во время экспедиции Ю.Н. переутомился и получил сердечный приступ, он потерял сознание, пульс остановился, врач его с трудом оживил.

Действительно, его сердце, возможно, терзали «нападения псов», которых путали решительные успехи Ю.Н. в пропаганде буддизма и искусства Н.К. Кто-то в рабочей комнате Ю.Н. раскрыл книгу «Нерушимое», где оказался очерк «Зверье», в котором повествовалось, как сердце могучего льва не выдержало непрестанного злобного лая собак.

Особенно утомляли Ю.Н. скучные собрания в прокуренных табаком помещениях, в которых было много ненужного, даже безобразного. На это он сетовал. И кто знает, что он пережил, встретившись со своим братом, вспоминая родителей. Ведь не случайно он ушел в Мир Засолнечный именно во время пребывания здесь брата, ведь если бы это произошло, когда брата не было, беда была бы несравненно большей, ибо куда бы делись священные вещи и что случилось бы с его квартирой?!

Ю.Н. никого никогда не отвергал, всем помогал, хотя бы советом, спокойно отвечал на все вопросы, даже если они были неуместны. Круг подобных вопросов был бесконечно широк. Кроме аспирантов по тибетскому, санскритскому и китайскому языкам, он ведь читал доклады по буддизму и по искусству своего отца и еще рецензировал рукописи и книги. А на дебатах – на какие только вопросы ему ни приходилось отвечать, но он со всеми ситуациями мудро справлялся, иногда приходилось изумляться его ответам, простым и по существу. Наши друзья в этом убедились во время выставки картин Н.К., где он умел так доходчиво, просто объяснить посетителям высокие понятия и образы.

У него не было времени даже на летний отдых, на пребывание среди праны. Он мне рассказывал, что отпуск у него в этом году начнется только в сентябре, до конца июня у него гости из Индии, но в июле надо будет готовиться к съезду востоковедов, который состоится в августе в Москве. Я сказал, что было бы хорошо ему когда-нибудь приехать в нашу Юрмалу, здесь среди праны можно было бы работать намного продуктивнее.

...

В разговоре с нами 24 мая Святослав несколько раз подчеркивал: «Уже в индийских священных писаниях пророчествовалось, то же самое вытекает из положения светил – война неизбежна».

Я возразил: «Но как же тогда Е.И. еще в 55 м году, перед своим уходом, писала на Запад, что будут отдельные потрясения, но войны не будет?»

Святослав: «Она могла это сказать в связи с условиями того времени и в качестве ответа на форму вопроса».

(Но Девика* уже нам поведала: AlleswirdLichtsein**. Стало быть, после возможных катастроф? Но, разумеется, о последних думать не следует, ибо сама мысль есть магнит, который может способствовать событиям. Во-вторых, ведь все, и великие сроки, зависит от свободной воли человечества и от создаваемой человечеством новой кармы. Кто знает, не миновали ли уже некоторые сроки, и не только Света, но и разрушающей тьмы?)

Беликов еще вечером, во время последней встречи, спросил Ю.Н.: «Не может ли планета взорваться?» Тот ответил: «Это исключено».

Рая поведала Гаральду: «Е.И. сказала о себе, что она больше не воплотится на Земле. Но Ю.Н. весьма скоро родится вновь, его воплощение очень необходимо будущей России».

Ю.Н. как-то сказал: «Если бы я прибыл в Россию шестью годами раньше, физических сил у меня было бы больше».

Святослав сказал, что уход иногда ускоряет события.

«Ю.Н. ушел на гребне волны, когда он успел выдвинуться».

Возможно, что в будущем у него было бы очень много препятствий.

Ему здесь уже было трудно. «Он завершил свой труд. В Индии он оставил ряд своих научных работ – свои памятники».

Святослав: «И у Е.И. было лучшее время для ухода». (Приехать сюда, в Россию, и войти в этот темп жизни ей было бы очень трудно.)

...

Мы отправились на квартиру. После всего пережитого Святослав выглядел дисциплинированным, бодрым. Но и его сердце переутомляется. Он ведь однажды потом не явился в музей из за сердца.

Он сказал:

«Я все думал: если Ю.Н. ушел, значит, так нужно было. Так совпал мой приезд и его уход. Он ушел в полном расцвете своей творческой работы.

Как ни болезненны эти расставания, но если подумать, то, может быть, так и лучше. Ю.Н. уже чувствовал возможность перемены».

(Беликову Святослав однажды сказал, что уход иногда ускоряет события.)

...

Со Святославом мы говорили о йогах. Я сказал, что Е.И. когда-то писала: во всей Индии можно найти хорошо если двух-трех йогов.

Святослав упомянул о женщине Анандамои, которая еще живет в горах. Е.И. уважала три личности, которые жили в одно время, но теперь уже ушли: Рамани Махарши, Мадам Рихард – матерь ашрама в Пондишери и Джагадис Боше. Конечно, в горах есть еще йоги, но о них никто ничего не знает.

Ю.Н. знал одного йога, учителя Карма Дордже, который жил в пещере и был способен совершать разные феномены.

Ю.Н. учился десять лет у ламы Мингиюра.

Спальня Ю.Н. – сокровенное помещение, никто из нас там не был. За все эти годы из нас всех только Гунту однажды Людмила туда завела. Теперь это будет памятной комнатой.

На стене портрет Ю.Н., чудная, характерная его улыбка. Какой-то художник за несколько дней до ухода Ю.Н. рисовал его, пока беседовал с ним.

До последнего момента Ю.Н. собирал книги, даже давал переплести. Здесь все новые интересные научные книги, которые я держал в руках или которые он рекомендовал: об Эйнштейне, о новых достижениях в физике, «Млечный Путь» Бока и т.д. Я всегда жаждал зарыться в фолианты библиотеки Ю.Н. Как мне когда-то была необходима эта восточная литература, когда я писал «Братство Грааля».

Ю.Н. ранее неоднократно говорил друзьям: «Берегите Рихарда Яковлевича». Но сам себя не берег. Гаральд ему всегда посылал свои лекарства. И многие друзья просили его беречь себя. Но у него не было времени об этом думать.

Людмила рассказывала Гунте, что Ю.Н. нас любил. Да, но как это может теперь помочь, что мы можем дать ему, тому, кто в Засолнечном Мире? И Е.И. и Н.К. дарили мне бесконечно много ласки сердца. Но мы выявляем слишком мало любви. Мы свершаем слишком мало достойных, непреходящих деяний. Наша жизнь зачастую недостойна великой любви.

Действительно, в эти финальные дни Армагеддона надо сконцентрировать все свои силы любви и творчества духа на мыслях заботы о других, о человечестве.

Гунта: «Каким же великим магнитом Света являлся Ю.Н., который всю квартиру превратил в Свет и повелел затрепетать Светом каждому сердцу, к которому прикасался».

28-29 июня 1960

... Я беседовал и с Людмилой. Хотел, чтобы она рассказала о Е.И.

Она только сказала:

«Все лучшее, что человеку можно приписать, то можно и Е.И. Она – самая замечательная женщина».

«Но говорить о ней – ее умалять».

«В мыслях только ее любить».

Я сказал: «Тогда будут виться легенды вокруг ее жизни. Через столетие будут вспоминать ее как самое чудесное явление под Звездой Матери Мира».

Людмила:

«Пусть легенда вьется. Е.И. много помогала бедным людям, детишкам. Когда ей говорили – почему так много, она отвечала – пусть людям останется легенда».

Людмила действительно существо духовное. Но в этом воплощении ее задачей было только – служить. Она тиха, неизменно закрыта в себе. Бесконечно сердечна, проста. Она никогда не знала чувства обиды. Ибо она была без самости. Прикоснулся я еще к душе троюродной сестры Ю.Н. – Людмилы Степановны. Она приехала сюда провести свой учительский отпуск, помогая приводить все в порядок в квартире Ю.Н.

Я сказал ей, что Ю.Н. мог быть иногда суров. Что он, вероятно, в прошлой жизни был и славным полководцем.

Людмила Степановна: «Ю.Н. был суров, но суров к себе. Он светился для всех».

Перевод с латышского Л.Р. Цесюлевича под редакцией Г.Р. Рудзите.

Источник: Рудзитис Р. Встречи с Юрием Рерихом. Мн.: УП «Лотаць», 2002. с. – 224 с.
https://studfile.net/preview/3846551/page:25/