|
ГЕРМАН ГЕССЕ
Герман Гессе (1877–1962) – немецкий прозаик, поэт и художник, лауреат Нобелевской премии (1946).
Герман принадлежал к роду протестантских священников. Родители видели в сыне неизменного продолжателя традиций, потому отправили ребенка в миссионерскую школу, а затем в христианский пансионат в Базеле. Но воспоминания Гессе говорят о выборе иного пути: «С тринадцати лет мне было ясно одно – я стану либо поэтом, либо вообще никем».
Начав в 1895 году работать стажёром в книжной лавке, вечера и выходные дни будущий писатель посвящает самообразованию, много читает, пишет стихи, некоторые из них появляются в одной из венских литературных газет.
Первая книжка «Романтические песни» выходит в 1899 году, она включает в себя стихи написанные до 1898 года. В этот же год издается и первый сборник рассказов «Час после полуночи». Но обе книги выходят небольшим тиражом и плохо продаются. Постепенно первые произведения Гессе становятся известными в высших литературных кругах Германии, он ведёт переписку с Райнером Мария Рильке, Томасом Манном и Стефаном Цвейгом.
Кульминацией творчества Гессе стала «Игра в бисер», утопический роман социально-интеллектуальной направленности, породивший острые дискуссии и множественные толкования. Над произведением писатель работал на протяжении десятилетия и публиковал частями. Полноценная книга увидела свет в Цюрихе в разгар Второй мировой – в 1943-м.
В поэтический ландшафт немецкоязычной поэзии минувшего столетия лирика Гессе просто не вписывается, остается за его пределами, хотя бы в силу своей подчеркнутой архаичности: его стихи на протяжении всей жизни были пронизаны поэтикой немецкого романтизма и оставались неподвластными многим веяниям современности.
По словам С.С. Аверинцева, им «предстояло становиться все лучше, так что наиболее совершенные стихи были им написаны в старости, но в существе своем его поэзия всегда жила силой его прозы, служа лишь более откровенному и очевидному выявлению и так присущих ей, прозе, свойств лиризма и ритмичности».
ЖАЛОБА
Не быть, а течь в удел досталось нам,
И, как в сосуд, вливаясь по пути
То в день, то в ночь, то в логово, то в храм,
Мы вечно жаждем прочность обрести.
Но нам остановиться не дано,
Найти на счастье, на беду ли дом,
Везде в гостях мы, все для нас одно,
Нигде не сеем и нигде не жнем.
Мы просто глина под рукой творца.
Не знаем мы, чего от нас он ждет.
Он глину мнет, играя, без конца,
Но никогда ее не обожжет.
Застыть хоть раз бы камнем, задержаться,
Передохнуть и в путь пуститься снова!
Но нет, лишь трепетать и содрогаться
Нам суждено, – и ничего другого.
Перевод С.К. Апта
УСТУПКА
Для них, наивных, непоколебимых,
Сомненья наши – просто вздор и бред.
Мир – плоскость, нам твердят они, и нет
Ни грана правды в сказках о глубинах.
Будь кроме двух, знакомых всем извечно,
Какие-то другие измеренья,
Никто, твердят, не смог бы жить беспечно,
Никто б не смог дышать без опасенья.
Не лучше ль нам согласия добиться
И третьим измереньем поступиться?
Ведь в самом деле, если верить свято,
Что вглубь глядеть опасностью чревато,
Трех измерений будет многовато.
Перевод С.К. Апта
СЛУЖЕНИЕ
Благочестивые вожди сначала
У смертных были. Меру, чин и лад
Они блюли, когда, творя обряд,
Благословляли поле и орала.
Кто смертен, жаждет справедливой власти
Надлунных и надсолнечных владык,
Они не знают смерти, зла, несчастий,
Всегда спокоен их незримый лик.
Полубогов священная плеяда
Давно исчезла. Смертные одни
Влачат свои бессмысленные дни,
Нет меры в горе, а в веселье лада.
Но никогда о жизни полноценной
Мечта не умирала. Среди тьмы
В иносказаньях, знаках, песнях мы
Обязаны беречь порыв священный.
Ведь темнота, быть может, сгинет вдруг,
И мы до часа доживем такого,
Когда, как бог, дары из наших рук,
Взойдя над миром, солнце примет снова.
1936
Перевод С.К. Апта
ЧЕМ ЖИЗНЬ МОЯ БЫЛА
Когда б итог сегодня жизни подбивал я,–
Нет, не растраченной её бы я назвал.
В ней круг друзей, что с полными руками принимал я,
Себя им отдавал и снова принимал.
В ней был союз любви с Землёй-невестой,
Что осчастливить красотой своей смогла
И неизменно, полновластным жестом,
Меня за целью к вечности вела.
С Водою, Горным Ветром и Полями
Я жизнь в союзе братском проводил.
И в синеве звенящей с облаками
О Родине их песне я вторил.
Её просторам гордым, мощи, флагу
Хранил по-братски верности присягу.
И грех мой, коль меня бы обвинили,
Что мне они людей дороже были.
1903
Перевод А. Равиковича
В ТУМАНЕ
Как странно блуждать в тумане!
Камень грустит, и листок,
И темный клен на поляне.
Каждый здесь одинок.
Как я был счастлив в друзьях,
Когда жизнь моя полнилась светом,
Но приходит туман и страх,
И я забываю об этом.
Кто умудрен, тот знает:
Нас окружает тьма,
От мира нас отделяет
И тайно царит она.
Как странно блуждать в тумане!
Одиночество – жребий людской.
Каждый, как клен на поляне,
Наедине с собой.
1905
Перевод Г. Ратгауза
РЕШЕНИЕ
Бродить в потёмках больше не желаю,
Где на вопрос ответа не найти;
Из царства мрака я хочу уйти
И отдохнуть под ярким солнцем мая.
Я много дней бродил бесцельно. Кроме
Путей без выхода нашёл я огоньки,
Ведущие в глухие тупики.
Я – запертый ребёнок в тёмном доме.
Я тягой к свету дальнему томим,
Как к маяку, что мрак лучом пронзает;
Светлеет и земля в дорогу направляет
На дальний свет, чтоб просто слиться с ним.
1906
Перевод А. Равиковича
В МИНУТУ ОТЧАЯНИЯ
Когда от легкого ветра
С гор лавины шквал
Несет разруху и смерть -
Этого Бог желал?
Когда я, одинокий
И изнемогающий весь,
На земле чужой и далекой -
В этом замысел есть?
Зрит он, тоске какой
И муке я предоставлен?
– Ах, Бог уже умер твой!
А я жить оставлен?
1908
Перевод А. Гугнина
СВЯЗЬ
Когда в тиши нам слышится порой
Умолкших древле песен близкий звук,
Смущённым сердцем, полным тайных мук,
Мы чуем зов томительно-родной.
Сердца людские накрепко сцепил
С бездонным сердцем мира властный рок,
Что сну и яви отмеряет срок
В согласьи с ходом Солнца и светил.
И дикой страсти сумрачный угар,
И дерзость грёз, что лихорадят грудь, –
Божественного Духа грозный дар.
Мы с факелом в ночи свершаем путь,
От века рдеет в нас священный жар
И новых солнц взыскует наша суть.
1912
Перевод О. Комкова
ОДИНОЧЕСТВО
Далёк мой путь, мой путь тяжёл,
И нет пути назад;
Кто одиночество обрёл,
Тому в нём рай и ад.
Тяжёл соблазн; к себе зовёт
Обыденность на дно,
Как зов её любовью жжёт,
Как страстью пышет, но
Кто одиночество испил,
Шагнув за окоём,
Тому и щебет птиц не мил,
Тот не пойдёт вдвоём.
1916
Перевод Вяч. Маринина
СЧАСТЬЕ
Покуда ты желанием горишь
На край земли за счастьем плыть,
Ты не созрел счастливым быть.
Покуда об утратах ты скорбишь,
От цели к цели отмеряешь путь,
Покоя ты еще не понял суть.
И лишь когда ты в пепел превратишь
Свои желанья, цели и мечты,
О счастье думать перестанешь ты,
Тогда, от тягот жизни в сердце отрешась,
Согласье с миром обретёт твоя душа.
Перевод Вяч. Маринина
МАГИЯ КРАСОК
Божий вдох и выдох Божий,
Небо сверху, небо снизу,
Свет цветами песни сложит,
Бог соткёт из цвета ризу.
К ночи день и север к югу
Устремятся в одночасье,
Обнажив на всю округу
Радуг сводчатые части.
Точно так и в душах наших,
Многократно преломляясь,
Божий свет и жнёт, и пашет,
Нас храня и окрыляя.
1918
Перевод В. Надеждина
КНИГИ
Ни одна из тысяч книг
Счастья не несёт,
Но тебя в тебя они
Возвращают всё!
Звёзды — у тебя внутри —
Солнце и луна!
Свет, что ищешь ты — смотри:
Он — в тебе сполна!
Мудрость, что искал ты там,
Среди книг снуя,
Светит с каждого листа
И теперь — твоя!
1918
Перевод В. Надеждина
СУДЬБОНОСНЫЕ ДНИ
Когда пасмурный, полный унынья,
Мир враждебно глядит на тебя,
Указать выход сможет святыня –
Безграничная вера в себя!
Но, блуждая средь воспоминаний
О друзьях из родной стороны,
Тебе встретятся новые грани
Убеждений, что вере верны.
Станут близкими дело и слово,
Те, что чуждыми были порой.
Ты судьбу свою именем новым
Назовёшь и захватишь с собой.
То, что раньше тебя угнетало –
Новый вид, новый дух обрело;
Путеводной звездой твоей стало
И зовёт в даль, где чисто, светло!
1918
Перевод А. Равиковича
ПУТЬ К СЕБЕ
Кто к себе нащупал путь,
Озарений вспышки наблюдая,
Тот познал явлений суть,
Что весь мир, тебе снаружи данный,
Лишь фантом реальностей внутри :
Каждый шаг и мысль твоя любая
Есть с твоей душой общенья миг,
Миг общения с Творцом и мирозданьем.
1918
Перевод Вяч. Маринина
ПРИЗНАНИЕ
Радужный обман, как прежде,
Предаюсь тебе охотно:
У других есть цель, надежды,
Мне живется беззаботно!
Все, что здесь ни волновало,
Мне лишь символом явилось
Той вселенной, чье начало
Мне во всем живом открылось.
Оттого и жить мне сладко,
Что ясны мне знаки эти.
А в душе моей – разгадка
Вечности, всего на свете.
1918
Перевод Г. Ратгауза
НОЧЬ
Детства дальний цветок
Благоухает в долине
И лишь порой сновидцу
Даёт заглянуть в потаённую чашечку,
На дне которой спрятано солнце.
По голубым горам
Бродит слепая ночь,
Высоко подбирая тёмное платье,
И наугад, с улыбкой,
Рассыпает подарки – сны.
А внизу – обожжённые солнцем дня
Спящие люди.
Глаза их, полные сновидений,
Печально устремлены
Назад, к цветку детства.
Аромат его нежно манит во тьму
и отдаляет утешно
по-отцовски суровый оклик дня.
Отдохновенье усталых –
В объятиях матери спрятаться вновь,
Чтобы мягкие руки её
Тихо гладили волосы спящего.
Как детей, утомляет нас солнечный свет,
Хоть и рвёмся к нему, как к заветной цели.
И каждый вечер опять
К лону матери мы припадаем,
Опять по-детски лепечем
И путь к началу ищем во тьме.
И одинокий искатель,
Что мечтает к солнцу взлететь, –
В полночь и он идёт, спотыкаясь,
Назад, к истокам своим отдалённым.
И от страшного сна пробуждаясь, спящий
Душою смятенной провидит во мраке
Неясную правду:
Каждый путь – к солнцу ли, в ночь ли –
Кончается смертью и новым рожденьем,
И боли этой страшится душа.
Но все идут по пути,
Все умирают и вновь родятся,
Ибо вечная Матерь
Вечно им возвращает свет.
1918
Перевод О. Бараш
ПУТЬ В ОДИНОЧЕСТВО
Весь мир покинул тебя.
Радости догорают,
Что прежде любил ты.
Из пепла их грозит темнота.
Ты сам в себя
Всё глубже уходишь,
Поневоле, незримой руке послушен.
В мёртвой пустыне стоишь ты и замерзаешь,
А где-то плачет
Отчизны потерянной эхо:
Голоса детей и нежная песнь любви.
Труден путь в одиночество.
Ты прежде не знал об этом.
И источник мечтаний давно иссяк.
Но верь, что в конце пути
Ты вновь обретёшь свой дом,
Смерть и второе рожденье,
Могилу и вечную Матерь.
1919
Перевод О. Бараш
БРЕННОСТЬ
С древа жизни сухие листы
Летят и летят.
О пёстрый мир суеты,
Как краски твои слепят!
Как кружит твоё колесо,
Как опьяняет!
Скоро угаснет всё,
Что ныне так ярко пылает.
Скоро над тёмной моей могилой
Ветер будет стонать.
Над колыбелью склонила
Голову мать.
Она в глаза мне глянет,
Её взор – моя звезда.
Всё увянет, всё прахом станет,
Всё уйдёт без следа,
Лишь вечная Матерь бессмертна,
И во все времена
Её палец, играя, в воздухе чертит
Человеческие имена.
1919
Перевод О. Бараш
МИР – НАШ СОН
Спящий город, люди, тени,
Сонмы грозных наваждений,
Всё, что тянется в сознанье
Из ночных глубин души, –
Образ твой, твоё созданье,
Сон в тиши.
Днём пройдись по переулкам,
В облака вглядись и в лица –
Ты увидишь: в мире гулком
Тот же сон беспечно длится!
Всё, что дышит, вьётся, реет
Бесконечно пред тобою, –
Всё в тебе от века зреет
Сном, взлелеянным душою.
В дебрях духа вечный странник,
То волшебник, то изгнанник,
Ты – глашатай и хранитель,
Ты – творец и разрушитель.
Нить священного обмана
В нас прядёт забытый бог:
Небо, бездны океана,
Целый мир – наш сонный вздох.
1919
Перевод О. Комкова
ВСЕ СМЕРТИ
Все на свете смерти я изведал,
Все на свете вновь хочу изведать,
Деревянной смертью хочу умереть в сосне,
Каменной смертью хочу умереть в скале,
Глиняной смертью в песке,
Лиственной смертью в шуршащей летней траве
И жалкой, кровавой человеческой смертью.
Деревом снова хочу на свет появиться,
Цветком и травой хочу на свет появиться,
Рыбой и птицей, оленем и мотыльком,
И в каждом обличье
Нетерпенье меня вознесёт по ступеням
К последней боли,
К человеческой боли – ввысь.
О до дрожи натянутый лук,
Когда нетерпенья безумная длань
Соединить стремится
Два полюса бытия!
Бесконечно, снова и снова
От смерти к рожденью меня ты гонишь
Воплощений тернистым путём,
Прекрасным путём воплощений.
1920
Перевод О. Бараш
МОЛИТВА
Даруй мне, Господи, сомнения во мне,
Но только не в тебе!
Дозволь вкусить несчастий горечь злую,
Дозволь страданий боль изведать неземную,
Дозволь огню позора опалить мне душу,
Не дай возможности собраться,
Не дай с колен на миг подняться!
И вот, когда в себе я всё разрушу,
Дай знак ты мне,
Что ты всё это был,
Что ты и пламень, и страданья породил.
Я этот мир готов покинуть,
Готов я в одночасье сгинуть,
Но умереть могу я лишь в тебе.
1921
Перевод Вяч. Маринина
СОВЕТ
Нет, сам ты путь себе найдёшь,
за мной не следуй понапрасну!
Мой путь на праздник не похож,
Тернист он, мрачен и опасен.
Ты б лучше шёл другим путем!
Там радость, свет, живые лица,
Я ж в одиночестве своем
Идти продолжу и молиться.
...Узрев среди вершин лик мой,
Ты не завидуй восхожденью!
Холм этот кажется горой -
Но мне здесь видно заблужденье.
Перевод С. Яковлева
ИЗРЕЧЕНИЕ
Ты должен во всем раствориться
И все в себе растворить,
С каждой былинкой слиться,
Стать всем и ничем не быть.
С упавшей звездой, с листвою -
Должен и ты уйти!
Лишь так, каждый миг рождаясь,
Можно весь Путь пройти.
Перевод С. Яковлева
ЧУДО ЛЮБВИ
Как часто жизнь свой путь не хочет продолжать,
Черна, как сажа и, упрямо медля,
Стоит безумно среди чёрных рос,
Саму себя смертельно ненавидя,
На Бога жалуясь, в кощунстве свет не видя,
Лишь ставя наглый к наглому вопрос!
Но если в этот час Любовь настигнет нас
И робким огоньком рассеет стены мрака –
О чудо, когда свет средь тьмы взойдёт!
Без этой милости и дальше б мы блуждали
В кругу бессмысленном, без Бога погибали,
Но жив в нас свет, пока Любовь живёт!
1922
Перевод А. Равиковича
РЕЧЬ
Светилам дан язык лучей,
Цветам – язык благоуханья,
Язык туманов и дождей
Дан небу. В храме мирозданья
Живёт немолчный, страстный зов:
Из тьмы вещей, немой и тленной,
Согласьем жестов, красок, слов
Извлечь сокрытый смысл вселенной.
Здесь чистый творчества исток:
Мир жаждет слова, откровенья,
Из уст людских вещает рок
О вечном свете постиженья.
Стремится к речи всё живое,
Войти в число и слово, в цвет и тон –
В них естество души глухое
Заклятьем зиждет смысла вышний трон.
В словах поэзии простой,
В соцветьи голубом и алом
Творенье свой находит строй,
Своё бессмертное начало.
И там, где звуком полон стих,
Где льётся песнь, царит искусство,
Рождая в каждый новый миг
Вселенной душу, смысл и чувство;
И в каждой книге – тайны нить,
И в каждом образе – открытье,
Попытка сызнова явить
Живого вечное событье.
Вступи же в эту простоту:
Стихи и музыка манят
Постичь творенья пестроту,
В зерцало жизни бросив взгляд.
Наш тёмный мир так много значит,
Лишь стоит в стих его облечь:
Цветок смеётся, небо плачет,
Повсюду – смысл, в молчаньи – речь.
1928
Перевод О. Комкова
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Непреходящ и божествен дух.
Навстречу ему, чьё орудие мы и образ,
Путь наш ведет, сокровенная наша цель –
Ему уподобиться, светом его сиять.
Смертными созданы мы; прах мы и глина.
Давит на плечи наши земная тяжесть.
Пестует нас природа нежно, как мать.
Кормит земля, колыбель и могила покоят.
Но природа не радует нас.
Материнские чары её
Изгоняет огонь бессмертного духа.
Как отец, превращает он в мужа младенца,
Взамен невинности детской в нас будит силу и совесть.
Так меж отцом и матерью,
Так меж духом и телом
колеблется самое слабое в мире созданье,
Человек с душою дрожащей. Ему дана
Полная мера страданья и полная мера
Высшего блага – любви.
Труден путь его. Грех и смерть – его пища.
Тьма его часто объемлет; порою
Сетует он, что родился на свет.
Но лучезарная цель ему вечно сияет,
Предназначенье – нетленный дух.
И чувствуем мы: пусть он хрупок и робок,
Великой любовью его возлюбила вечность.
Поэтому мы, заблудшие братья,
Обретаем любовь и в сомненьях, и в спорах.
Не осужденье и ненависть –
Свет терпеливой любви,
Любящего терпенья
Приближает нас к цели святой.
1933
Перевод О. Бараш
ИГРА В БИСЕР
И музыке вселенной внемля стройной,
И мастерам времен благословенных,
На праздник мы зовем, на пир достойный
Титанов мысли вдохновенных.
Волшебных рук мы отдаемся тайне,
Где все, что в жизни существует врозь,
Все, что бушует и бурлит бескрайне,
В простые символы слилось.
Они звенят, как звезды, чистым звоном,
И смысл высокий жизни в них сокрыт,
И путь один их слугам посвященным –
Путь к средоточью всех орбит.
1933
Перевод С.К. Апта
ИГРА В БИСЕР
Вселенной музыке и старых мастеров
В священном трепете готовы мы внимать,
Великих гениев угаснувших миров
На пир свой заклинанием призвать.
Даем мы тайне нас заворожить
Волшебных формул, чье предназначенье
Мир, бесконечность и неистовство сводить
К простым и безыскусственным сравненьям.
Они звучат как звезд напев хрустальный,
Служенье им – удел наш и доныне,
И непрерывен бег наш изначальный
По кругу внутрь, к священной середине.
1933
Перевод Е.Г. Мюнстер
У МОГИЛЫ
Покоя жаждал он, не клял судьбу
И страсть внутри себя умел скрывать.
Он так устал. После молебна спать
Теперь он будет вечным сном в гробу.
Глубокая могила защитить
От Мира сможет, где бушует дикий шквал;
Поможет с миром, всё забыв, почить.
Блажен, кто горестных времён бежал!
Нам остаётся жить, там, где война,
Средь страха смерти и кровавых треб.
Страданья –это наш извечный хлеб,
Пока спадёт покров печальный сна.
Мы верим, в Мире в равновесие придут
Высокий разум и дела Творца.
И Человек собой восславит труд
И сохранит в себе черты Отца!
1941
Перевод А. Равиковича
ДРЕВНЯЯ СТАТУЯ БУДДЫ В ЯПОНСКОМ ЛЕСИСТОМ УЩЕЛЬИ
В смиреньи жертвенном снося метели,
Морозы и дожди, поросший мхами,
Твой сонный лик с поблекшими щеками
Безмолвно обращён навстречу цели –
Желанному распаду, растворенью
В нирване, в беспредельном древнем храме.
Ещё венчает царственною тенью
Тебя воспоминанье об отчизне,
Но внемлешь ты земле, скудели, тленью,
В пустотах форм ища истоки жизни;
Ты станешь корнем, шумом пышной кроны,
Водой, что явит неба бесконечность,
Морской травой, плющом, увившим склоны, –
Текучий образ, воплотивший вечность.
1958
Перевод О. Комкова
К ОДНОЙ ИЗ ТОККАТ БАХА
Вначале – тишина, смешенье туч...
Но вот пронизывает бездну луч
И строит в хаосе свои пространства,
Высветливает тверди легкий свод,
Играет радугой, просторы вьет,
Сгущает землю, скал членит убранства.
Прабытия глухое естество
Разорвано для творческого спора;
Гудя, раскутывается порыв,
Все затопив, залив, преобразив, –
И голосами громового хора
Творенья возвещает торжество.
Но путь назад, к своим первоосновам,
Отыскивает мир, рождает числа,
Соразмеряет шествие планет
И славить учится начальный свет
Сознаньем, мерой, музыкой и словом,
Всей полнотой любви, всей силой смысла.
Перевод С. Аверинцева
МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ
На склоне жизни облекая в слово
Дум и занятий многолетних мед,
Из понятого и пережитого
С мечтой о славе свой затеяв труд,
Намаявшись в архивах и читальнях,
Юнец-студент спешит вложить в дебют
Все глубину прозрений гениальных.
Пуская из тростинки пузыри
И видя, как взлетающая пена
Вдруг расцветает пламенем зари,
Малыш на них глядит самозабвенно.
Старик, студент, малыш – любой творит
Из пены майи дивные виденья,
По существу лишенные значенья,
Но через них нам вечный свет открыт,
А он, открывшись, радостней горит.
Перевод С.К. Апта
¤ ¤ ¤
Мы в мире мишуры живем
И лишь в минуты испытаний
Суть бытия мы познаём,
Смысл сновидений и мечтаний.
Мы верим лжи и чтим ничто,
Мы как слепцы одни в темнице,
Мы в бренных стенах ищем то,
Что только в вечности хранится.
В скупых обрывках сонных фраз
Хотим нащупать путь спасенья,
Ведь всё же Боги мы, и в нас
Не стёрта память сотворенья.
Перевод Вяч. Маринина
МЫ ТАК ЖИВЕМ
Так в суете не сознаем
всей грандиозности потери:
мы мимо вечности идём,
держа в руках ключи от двери.
Сперва зовём поводырей,
потом, обманами их сыты,
искать стремимся, где светлей,
то, что за этой дверью скрыто...
Так путь отмеренный прошли,
убоги, мелочны, несчастны.
А мы ведь боги, и могли
быть Сотворенью сопричастны!
Перевод С. Яковлева
¤ ¤ ¤
Живя у миражей внутри,
Лишь в дни страданий ощущаем
Незыблемого вечный ритм,
О коем сны порой вещают.
Обманом счастливы вполне,
Мы как слепцы без провожатых –
Во времени-пространстве нет
Того, что ищем всюду жадно.
Надеждой зарядив умы,
Перебираем сновиденья,
Но, вместе с тем, ведь боги мы
И соучастники Творенья!
Перевод В. Надеждина
БХАГАВАД ГИТА
Долго-долго я лежал без сна,
Ужасом душа была полна –
Настигали смерть, страданья, тлен
Тысячи невинных на земле...
Проклял я войну тогда всердцах
Как страстей бессмысленных творца,
Но спасеньем в тот в нелёгкий час
Зазвучал воспоминаний глас
И напомнил мудрости канон
Из индийской древней книги он:
«Мир с войной равны в своей цене,
Ибо смерти в царстве духа нет.
Даже если мир кругом царит,
Боли в нём не меньше – посмотри!
Потому не отступай назад –
Божья воля в том, чтобы дерзать,
Но, хоть сто побед ты одержи,
Мир как жил – так дальше будет жить!»
Перевод В. Надеждина
УТЕШЕНИЕ
Как много дней вдали растаяли,
Пополнив лет безликих ряд,
Нет ничего, что мне оставил я,
Нет ничего, чему я рад.
Людей промчались вереницы,
Уйдя с потоками времён,
Исчезнув в Лете, растворились лица,
Не сохранилось в памяти имён.
Но в сердце места нет для тризны:
Забвенья отвергая власть,
Пронзает лет громаду - жизни
всепоглощающая страсть.
Она без смысла и без цели,
Границ не ведая идёт,
Игрой ребёнка в колыбели
мгновенье к вечности ведёт.
Перевод Вяч. Маринина
РАЗМЫШЛЕНИЕ
Божественен и вечен Дух.
Навстречу его лучам, подобья и слуги его,
Званы мы в путь; закон нашей воли гласит:
Стать как он, во свете его просиять.
Но ведь мы – дольная, смертная плоть,
Тяжко лежит на нас косная власть тяготенья,
Объятья Природы теплы, мила нам Праматерь,
Сладко лежать у сосцов Земли, дремать в колыбели,
а после в укроме гроба.
И все же Земли нам мало:
Ее материнские узы
Расторгает бессонного Духа отчий призыв,
Огнем ожигая, мужа творит из младенца,
Гонит невинность, будит к борьбе и долгу.
Так меж Матерью и Отцом,
Так меж плотью и духом ищет свой путь
Человек, трудный ребенок в семье мирозданья,
Чье дрожащее сердце отверсто
Предельной муке и страху и отверсто свету:
Любви, смеющей верить.
Путь его труден, хлеб его – грех и смерть.
Часто теряет себя он во мраке, часто
Было бы лучше ему на свет не рождаться.
Но непрестанно горит над ним воля его,
Назначенье его: Дух, Свет.
И мы знаем: его, больное дитя,
Больше других возлюбил Отец.
Потому и для нас, блуждающих братьев,
И в разделеньи любовь возможна,
И не судом, не распрей,
Но терпеливой любовью,
Любовным терпеньем
Священную цель мы приблизим.
Перевод С. Аверинцева
ОСТРИЖЕННЫЙ ДУБ
Что сделали с тобой, дружище?
Ты странен стал и некрасив.
Через какое пепелище
Прошёл ты, лишь упорство сохранив?
И я, как ты, клеймён и пытан,
Однако не сведён на нет
И ежедневно лбом разбитым
Выныриваю в горний свет.
Глумленье было тем прилежней,
Чем мягче был я и нежней,
Но суть моя осталась прежней,
И я в ладу и в мире с ней:
Вновь из ствола, стократ обкорнан,
Побеги молодые шлю
И, боли вопреки, упорно
Мир обезумевший люблю.
Перевод В. Брайнина-Пассека
СТУПЕНИ
Цветок сникает, юность быстротечна,
И на веку людском ступень любая,
Любая мудрость временна, конечна,
Любому благу срок отмерен точно.
Так пусть же, зову жизни отвечая,
Душа легко и весело простится
С тем, с чем связать себя посмела прочно,
Пускай не сохнет в косности монашьей!
В любом начале волшебство таится,
Оно нам в помощь, в нем защита наша.
Пристанищ не искать, не приживаться,
Ступенька за ступенькой, без печали,
Шагать вперед, идти от дали к дали,
Все шире быть, все выше подниматься!
Засасывает круг привычек милых,
Уют покоя полон искушенья.
Но только тот, кто с места сняться в силах,
Спасет свой дух живой от разложенья.
И даже возле входа гробового
Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный,
И путь опять начнется непрерывный...
Простись же, сердце, и окрепни снова.
Перевод С.К. Апта
СТУПЕНИ
Любой цветок неотвратимо вянет
В свой срок и новым место уступает:
Так и для каждой мудрости настанет
Час, отменяющий ее значенье.
И снова жизнь душе повелевает
Себя перебороть, переродиться,
Для неизвестного еще служенья
Привычные святыни покидая, –
И в каждом начинании таится
Отрада благостная и живая.
Все круче поднимаются ступени,
Ни на одной нам не найти покоя;
Мы вылеплены Божьею рукою
Для долгих странствий, не для костной лени.
Опасно через меру пристраститься
К давно налаженному обиходу:
Лишь тот, кто вечно в путь готов пуститься,
Выигрывает бодрость и свободу.
Как знать, быть может, смерть, и гроб, и тленье
Лишь новая ступень к иной отчизне,
Не может кончиться работа жизни...
Так в путь – и все отдай за обновленье!
Перевод С. Аверинцева
ПОСЛЕ ЧТЕНИЯ СТАРИННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ КНИГИ
То, что вчера еще жило, светясь
Высокой сутью внятного ученья,
Для нас теряет смысл, теряет связь,
Как будто выпало обозначенье
Диеза и ключа, – и нотный ряд
Немотствует: сцепление созвучий
Непоправимо сдвинуто, и лад
Преобразуется в распад трескучий.
Так старческого облика черты,
Где строгой мысли явлен распорядок,
Лишает святости и красоты
Дряхленья подступающий упадок.
Так в сердце радостное изумленье
Вдруг меркнет без причины и вины,
Как будто были мы уже с рожденья
О всей тщете его извещены.
Но над юдолью мерзости и тлена
Подъемлется, в страдальческом усилье
Высвобождаясь наконец из плена,
Бессмертный дух и расправляет крылья.
Перевод С. Аверинцева
ХРАМ
Где бог низринутый, приткнувшись у дороги,
В траве высокой безутешно спит,
Где роща черными вершинами шумит,
Грустя над храмом сломленно-убогим,
Позволь и мне здесь, тень былых святынь,
От ноши мук моих освободиться,
В тени под кипарисами забыться,
От жарких дум немного поостыть!
Тебе чужой я, вдоль и поперек
Все обошедший в странах отдаленных,
Где песни нечестиво-вдохновенно
Я пел другим богам, для них берег.
Позволь заблудшему, с тяжелой головою,
Ушедшему с чужих запретных троп,
У храма, где когда-то жил мой бог,
Мной преданный, все ж поискать покоя.
Перевод А. Гугнина
НОЧНОЕ СТРАНСТВИЕ
Из дальних гор вела меня тропа
Через ряды долин, в ночи пустынных,
Сквозь тени мягкие дерев незримых
Старинный город отворил врата.
На длинной улице глушу свой след,
Чернеют окна, город словно вымер,
Никто мое не произносит имя
И не зовет остаться на ночлег.
Но лишь когда я снова в поле был,
Издалека назад я оглянулся,
К изгибам крыш глазами прикоснулся,
И в башне свет неяркий различил.
Да, лишь Один там, наверху, не спал.
Фонарь мерцающий в руке качался,
И он в окно открытое склонялся,
И смысл шагов затихших постигал.
Перевод А. Гугнина
НОВОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ
Снова пелена упала,
Ясность вдаль унесена,
Вижу новых звезд начало,
И душа в оковах сна.
Неизвестной перспективой
Обернулся мир ко мне.
Я стою, мудрец строптивый,
Как дитя, в его огне.
След моих иных рождений
Смутный опыт воскресил:
Вечный ритм исчезновений
И пришествия светил.
Никнет дух, и рвет оковы,
И, отбрасывая рвань,
Для изысканной обновы
Ткет Божественную ткань.
Перевод В. Куприянова
ДРУЗЬЯМ – В ТЯЖКИЕ ВРЕМЕНА
Пусть судьба ко мне все строже -
Забывать меня не надо!
В хмурый день или погожий –
Все равно мне жизнь отрада.
Небо может в день единый
Проясниться, омрачиться.
Что нам ни сулит судьбина,
Радостно умей смириться.
Счастье ходит тайным шагом.
Как понять его причуды?
Впредь покажется нам благом
Даже нынешнее худо.
Боги губят лишь тупицу,
Всем иным дают награду:
Все, что в жизни ни случится,
Просветлить душой им надо.
Лишь на той ступени высшей
Удостоимся покоя,
Где мы, отчий зов услышав,
Видим небо пред собою.
Перевод Г. Ратгауза
СНЕГ
Если снег на этот лес, на сад
Наведет свой призрачный покров,
То миры усталые поспят
И проснутся в лучшем из миров.
Если плоть уходит навсегда,
Вы легко примите эту весть!
Беглый облик сгинет без следа,
Суть была и нерушима есть.
Перевод В. Куприянова
ГДЕ-ТО
Жизнь – пустыня, тщетный поиск сада,
Жажда мучит, ноша тяжела,
Только где-то роща расцвела
И царит забытая прохлада.
Только где-то за чертою бденья
Кончится бессонный переход
И душа отчизну обретет,
Звезды, ночь и бездну сновиденья.
Перевод В. Куприянова
|