• Статьи по теме:  ИЗ СОКРОВЕННОГО ПРОШЛОГО
• «Разоблаченный Тибет». Письмо Н.К. Рериха
• Монголия сокровенная
• Дар Ориона
• Братство Грааля
• Держательница Мира и маркграфиня Ута из Наумбурга
• Нашим Солнцем был Сириус
• Древнейший Учитель Мудрости – Гермес Трисмегист

Главная / Основы миропонимания / Братство Грааля

<< 1 2 3 >>

БРАТСТВО ГРААЛЯ

Рихард Яковлевич Рудзитис

Известный латышский поэт и философ Рихард Яковлевич Рудзитис (1898-1960) руководил латвийским обществом друзей Музея Рериха с 1936 года до ликвидации этого общества в осенние дни 1940 г. Волна сталинских репрессий не миновала председателя общества и многих его членов. Но через годы лагерей, а потом и годы застоя, все они пронесли верность общечеловеческим идеалам Н.К.Рериха.

«Братство Грааля» занимает особое место в творчестве Рихарда Рудзитиса. Это труд, которому он посвятил более двадцати лет и который в полном смысле этого слова сжигал его до последнего дня жизни, так и оставшись незавершенным. По дневникам писателя видно, что он жил этой темой изо дня в день – и в пекле Второй мировой войны, и во время пятилетней ссылки в Сибири, и в конце жизни в Риге, когда болезнь шаг за шагом снедала тело, но дух старался выразить невыразимое. Это было миссией его жизни, одним-единственным всепоглощающим стремлением – сказать Слово о Братстве.

Работа над этой книгой началась в середине 30-х гг., когда духовные пастыри, оккультисты, так называемые эзотерики и псевдотеософы всех мастей уже успели настолько исказить некогда святые понятия, что у здравомыслящих людей они вызывали лишь аллергию и неприязнь. Остановить поток грубых и приземленных толкований – такова была цель Рихарда Рудзитиса, когда он приступал к освещению этого сокровенного вопроса.

Удалась ли эта книга? Логический ум может найти в ней немало пищи для критики. Она не выдержана в едином стиле; временами стихия сердечного чувства затмевает необдуманный ряд фактических обоснований. Но есть одна вещь, которая ставит эту книгу над всеми сочинениями такого рода: это глубочайшая боль, которая пронизывает каждое написанное слово, – боль от невозможности высказать несказуемое. Величие Рихарда Рудзитиса в этой книге проявляется в его способности выдержать эту боль до конца, привести читателя к тому рубежу, за которым «мысль изреченная есть ложь», и не поддаться соблазну переступить его. Искренность автора вызывает глубокое сопереживание со стороны читателя, отзывается в его душе тончайшим трепетом, неизменно сопутствующим каждому подлинному прикосновению к этим надземным предметам.

Такой подход имеет огромное значение именно сегодня, когда вместе с духовной открытостью и атмосферой свободы в эти предметы привносится так много безвкусицы и вульгарности. Число истолкователей духовных реалий растет день ото дня, но благородное с виду желание некоторых из них как можно скорее и подробнее публично поделиться всеми своими познаниями в этой области - само по себе отнюдь не является признаком внутренней духовности, которая единственная дает право говорить о сокровенном. Этот глубочайший пласт жизни неохватен для экзальтированного восторга, ослепленного внешним сиянием, и не близок творчеству составителей пунктуальных отчетов, «кто есть кто» в духовных сферах, ибо в духовном мире степень истины обусловлена степенью чистоты сердца. И с этой точки зрения труд «Братство Грааля» полностью подтвердил проницательность Е.И.Рерих, так обратившейся к Рихарду Рудзитису при начале этого труда:

«Считаю, что книга эта не только полезна, но именно необходима... Ваше чувство красоты и присущая северным народам чистота восприятия уловит тончайшие тона и звучание Разума Света, окружающего Обитель Всеобъемлющего Сердца. Вы сумеете сочетать Торжественность и Мощь с нежнейшими оттенками. Мы доверяем Вашему чутью, Вашему сердцу, Вашему устремлению к Вершинам прекрасного».

ПРОСЛАВЛЕНИЕ ГРААЛЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Какой душе, чуткой и музыкальной, не дарила мгновений высочайших переживаний величественная драма Вагнера «Парцифаль»? Кто, слушая музыку сфер в сцене Страстной пятницы, не ощущал благоговейного трепета в сокровенной глубине своего сердца? В чьей душе появление и воспламенение чаши Грааля не пробудило хоть на миг самые лучшие, самые пламенные, самые неисполнимые мечты?

Сердце в такие мгновения чувствует: происходящее – это не просто взлет фантазии поэта, здесь проявляются мощные основы какой-то великой несказуемой реальности. Но где и что есть эта реальность, об этом наш разум, увы, молчит.

Трудно сказать, породила ли какая-нибудь другая легенда столько мыслей, переживаний и толкований, как легенда о Святом Граале. О ней написаны буквально горы книг. Какие только теории не создавались о происхождении самого сказания, о понятии Грааля и о Братстве Грааля! Все это свидетельствует о том, с какой верой и с каким благоговейным переживанием подлинной реальности воспринималась эта легенда.

Прославление Грааля берет начало в сумерках средневековья, в XII-XIII веках, когда начались крестовые походы против «неверных» и Запад впервые непосредственно соприкоснулся с Востоком. Именно тогда расцвел Жар-цвет чаяний всех идеалистов – Великая Красота, что вскоре породило и противовес – инквизицию, стремившуюся заглушить каждый проблеск света в человеческом сознании.

Самым древним из дошедших до нас воспроизведений легенды о Граале является роман Кретьена де Труа на французском языке; это сочинение использовал Вольфрам фон Эшенбах в своей величественной поэме о Парцифале, а также многие другие авторы. В Англии эта легенда слилась со сказаниями о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Трубадуры и народная поэзия средневековья также воспевают Грааль как самое возвышенное и сокровенное понятие. Так, например, Рейнмар фон Цветтер называет чистую женщину «молодым Граалем». Для поэта его возлюбленная – Грааль сердца. Деву Марию сравнивают с Граалем. Именем Грааля называют даже замки, празднества и т. п.*1*

Что же представляют собой первичные элементы этой легенды, то общее, что отражается в произведениях поэтов о Граале?

Где-то, по одному преданию – в Испании или на юге Франции, по другому – в стране древних кельтов, Ирландии, по третьему – далеко на Востоке, высится неприступная гора, называемая Мунсальвеш, Монсальват – Mons Salvationis – Mont Segur – гора спасения. На вершине этой горы находится непреступный замок-твердыня, обитель высшего Братства. В дивном святом храме оно оберегает и хранит Чашу Грааля. Кругом непроходимые леса; вокруг замка на тридцать миль нет ни единого человеческого жилья. У подножия горы большое озеро или даже море; по другой версии, вокруг горы протекает быстрая непреодолимая река. Над потоком нависают скалы, преграждая путь наверх. В лесу во все стороны от замка выставлена стража, которая никого не пропустит безнаказанно. Даже самое отважное войско не в состоянии преодолеть эти горные кручи. Согласно некоторым легендам, замок Грааля окружен дикой гористой высохшей пустыней, словно заколдованной неплодородием. Но подвиг искателя Грааля, сумевшего найти путь в святой замок, и заданный им вопрос о значении всего виденного совершают спасительное чудо: земля возрождается в свежей зелени, весело журчат родники.

В это таинственное место, в это Братство могут попасть лишь чистые сердцем – те, кто проявил великую преданность Высшему смирением своего сердца, послушанием, самоотверженностью, стремлением помогать слабым, сражаться за добро, и наконец, кто всю жизнь боролся во имя защиты священного достоинства Грааля. Одним словом, те, кто совершенствовал высокие добродетели на своем земном пути и чей дух способен одолеть любые соблазны этого мира. Грааль не терпит близости нечестивого, так же как в Библии сияние Божественного Огня сжигает человека, еще не достойного лицезреть его, ибо «кто Бога узрит, тот умрет». Потому стать рыцарем и хранителем Грааля – великая честь и наивысшее достижение, доступное человеку здесь, на земле; это превыше всего, что только может человек желать. Вот почему немало людей в Средние века и, можно сказать, во все времена*2* устремлялись к этой цели всех целей, к этому таинственному месту на земле, вместе с Парцифалем Вольфрама давая обет неустанной борьбы:

Все же лишь редчайшие избранники удостаивались осуществления этой самой заветной мечты своей жизни. Ибо тайна замка Грааля в том, что ищущий не найдет его; лишь тот, кто позван самим Граалем, может попасть в это священное место. Ибо кто же может знать о себе, что он уже достиг совершенства и готов для высокой миссии хранителя Грааля – высокого духа, чье сердце чисто и чья жизнь освящена истинным подвигом? Потому-то, согласно одной французской легенде, замок Грааля для простых смертных остается невидим.

Что же представляет собою этот чудесный святой замок? В старофранцузском романе в прозе «Перлесво» этот волшебный замок назван Эдемом, или замком радости, или дворцом душ. Пламя озарения Св.Духа нисходит ежедневно на замок Грааля. Как на Западе, так и на Востоке распространено убеждение, что над общинами святых сияет аура, свет духовной энергии, в особых случаях видимый и физическим глазом. Например, в жизнеописании Св.Франциска Ассизского читаем, что во время его молитвы так сиял монастырь, что путники вставали, думая, что уже заря.

В произведениях о Титуреле Вольфрама фон Эшенбаха и Альбрехта фон Шарфенберга перед нами предстает само здание святилища, величественное и фантастичное, источник благословления для всего мира. Отсюда святое семя сеется по всему человечеству. Некоторые авторы упоминают святилище Грааля в связи с храмом Соломона, в котором также хранились священные драгоценности и который средневековое сознание представляло себе в самых волшебных красках.

И все же точного представления о самом Братстве Грааля поэты нам не дали. Быть может, потому, что в самой сущности Братства многое им казалось сверхмогущественным, сверхчеловеческим и непостижимым для человеческого ума. Мы можем лишь догадываться, что речь идет о каком-то высшем эзотерическом обществе, устав которого, по мнению Вольфрама, имеет определенную связь с существовавшим в то время Орденом тамплиеров, также имевшем свое тайное учение и строгий духовный устав и который впоследствии был разгромлен инквизицией.

По поэме Вольфрама можно судить, что Братство Грааля в сущности своей – религиозный союз, в корне отличающийся от католической церкви того времени, хотя автор и наделил его некоторыми христианскими элементами. Это, можно сказать, община избранных – вне римско-католической иерархии, без класса духовенства и не подчиненная папе, без чего в те времена никакая церковная организация была немыслима.

Члены Братства вступали в прямое общение с Высшей Волей через откровения Чаши Грааля, без посредничества церкви. Каждого, кто читал поэмы о Граале, также поражает дух великой терпимости, совершенно чуждый католицизму, особенно по отношению к восточным религиям, магометанству, что кажется непонятным в эпоху крестовых походов против «неверующего» Востока. Поэт допускает, что герой-христианин может служить «язычнику», что неверующего приглашают ко двору короля Артура, и т. д. Религия Братства кажется дружественной всем религиям – как некое синтетическое эзотерическое учение, гнозис, нечто похожее на то основанное на любви высшее тайное знание, которому Христос учил своих учеников.

Это учение, возможно известное Вольфраму и некоторым другим авторам, нельзя было разглашать открыто, не вызывая ярости недремлющей инквизиции. Поэтому понятно, что в преданиях Грааля – излюбленной теме поэтов, столь популярной и в народе, – ортодоксальные круги совершенно умалчивают. Ни один из многочисленных церковных писателей средневековья даже не упоминает имя Грааля. Странно: церковь полностью игнорирует это самое сокровенное понятие на Земле, в то время как лучшие представители народа боготворят его, поэты преклоняются перед ним. Не только для поэтов средневековья, но и для еретиков, отверженных и преследуемых Грааль становится святым идеалом. Для неисчислимого множества тех, чьи души озарил свет нового познания, кто во имя Христа вступал на ковер, кого гноили в застенках инквизиции, – для них Грааль был чистым учением Христа, а мощь Грааля – жертвой Христа на благо человечества.

Все же по существу ни один поэт не раскрыл тайны самого понятия Грааля, даны лишь намеки. Многоразличны представления о самой Чаше Грааля. Во французском романе Роберта де Борона читаем, что это – чаша, сделанная из цельного куска изумруда, из которой Христос вместе с учениками приняли св.причастие и в которую впоследствии Иосиф Аримафейский собрал кровь на Кресте Распятого. Заключенному Иосифу ее принес сам Христос, явившийся ему в ослепительном сиянии: свет Грааля озарил все помещение тюрьмы. На протяжении долгих лет Грааль поддерживал Иосифа живым без пищи, пока его, считавшегося уже умершим, не обнаружили живым, в неземном озарении – и не освободили из темницы. Грааль служил Иосифу чашей испытания, ею он испытывал членов своей общины: Грааль отделял нечестивых от чистых сердцем. Праведники, созерцая чашу, ощущали теплоту в сердце и радость.

Для Кретьена де Труа Грааль – это украшенный драгоценными каменьями золотой сосуд, в котором находится облатка; своим сиянием он затмевает свет бесчисленных свечей в дворцовом зале, так же как солнце превосходит сияние звезд.

У Вольфрама и других авторов Грааль никак не связан с реликвией христиан, которая, по-видимому, с первоначальной легендой о Граале стала ассоциироваться позже. Для Вольфрама это – камень из рая или же «Lapsit exillis», искаженное «Lapis ex illis» (очевидно, ex coelis) – «небесный камень» или «камень света», который был принесен на землю сонмом ангелов и который является в таком сиянии, перед которым «меркнет весь блеск земной». Вольфрам пишет, что Флегетан прочел имя Грааля в звездах. Значит, это может быть нечто вроде метеорита, который явился с других, возможно, более высоких миров, насыщенный высшей энергией. О таком камне много говорится и в восточных легендах, и к этому мы еще вернемся. Согласно поэме «Война певцов», Грааль – драгоценный камень, выпавший из короны Люцифера, которую Архангел Михаил сорвал в борьбе с головы взбунтовавшегося ангела, и упавший на землю. Еще по одной версии, Грааль – это яспис, камень, с помощью которого сгорает и возрождается из пепла птица Феникс, этот символ вечного обновления и возрождения.

У Кретьена де Труа Грааль парит в воздухе, незримо поддерживаемый ангелами, и силою своей святости доставляет первому королю Грааля Титурелю все необходимое для постройки его замка и храма.

Также и у Вольфрама чаша Грааля снабжает своего хранителя всем, о чем ее просят, и удовлетворяет его повседневные потребности даже в еде. Чаша эта волшебная. Созерцая ее, человек омолаживается и обретает вечную юность. Вблизи нее исчезают болезни и смерть теряет сове могущество. Первый король Грааля Титурель достигает 500-летнего возраста, сохраняя при этом молодость. Смертельно раненный Анфортас также не может умереть, пока ему возносят Грааль. По одной из древнейших легенд, чудотворная сила Грааля выражается в том, что чистые сердца он наполняет святостью, т. е. духовной энергией. Для неверующих и грешных он незрим – лишь чистые сердцем, избранные достойны лицезреть его. Они-то и видят иногда появляющиеся на нем письмена, возвещающие Волю Божью. Лишь редчайшие люди, просветленные и исполненные высшего духа, удостаиваются высочайшей чести прикоснуться к Граалю, держать его в руках, носить его.

Но наиболее полно и ярко в легендах о Граале характеризуется сам король Грааля. Он хранитель тайны Грааля, возвещающий Высшую Волю; царство его простирается далеко над окружающими землями. Таким образом, его духовная власть распространяется и над светскими правителями и над государствами. По одной версии, его царство – не только вся наша планета: оно достигает и сфер дальних звезд, охватывая дальние миры в их непрестанном круговращении, ибо владычество его простирается над всеми творениями божьими. И «все-таки король не является владыкой над самим Граалем, он лишь глава общины Грааля и хранитель его указов».*4*

Так в народных легендах и в литературе средневековья в чудесных и одновременно трогательно-реальных, живых чертах складывается образ Святого Грааля и его Хранителей. Возможно ли, что все это – лишь игра воображения, художественный вымысел? Не отражается ли в чаяниях поэтов об Общине Грааля поистине действительность?

Разве чаша Грааля как наиреальнейшая реальность не воспламеняла восторгом тысячи сердец? И разве Замок Святого Грааля не представлял для нас всегда землей обетованной – местом претворения всех наших самых сокровенных идеалов?

ГОРЫ – ОБИТЕЛЬ БОГОВ

Нельзя отрицать, что в основе каждой народной легенды, прямо или косвенно, лежит реальность, бывшая некогда несомненной. Не зря один из виднейших историков А. Тьерри сказал: «Легенда – это живое предание, почти всегда более правдивое, нежели то, что мы называем историей». *1*

Легенда – это покрытая патиной времени, кристаллизованная в символах и образно расцвеченная память народа о своем особом, героическом прошлом и о давних свершениях; и особенно о тех Великих Духах, которые жили среди людей и силою подвига строили жизнь свою и жизнь своего народа. В легендах и преданиях народ раскрывает свою возвышенную и бессмертную сущность, повествуя о своих вождях и духовных учителях, которые в сознании его пребывали в таком сиянии духа, что со временем преобразились в сынов божьих и даже в самих богов. Ибо то, что рассказывается в народных преданиях о сынах божьих и о богах, несомненно связано с понятием великих подвижников духа, давших духовное направление жизни народа, водителей, обретших в дымке прошедших столетий даже надземный ореол. Таким образом, легенды – не просто воспоминания, но и кристаллизация лучших мечтаний и чаяний народов. Ибо каждый способный к эволюции народ верит в миссию героев. Он верит, что подвижники духа вели и впредь будут вести его к высшей ступени будущего.

Но если легенда о Граале является известным отражением действительности, имевшей общечеловеческое, планетарное значение, если Братство Грааля действительно существовало и имело первостепенное значение для блага всего земного человечества, то возникает вопрос: почему же легенды или предания о Граале сохранились лишь у некоторых народов Европы, а другим как будто неведомы, в то время как они должны бы быть наследием всех народов?

Внимательно изучая народные традиции, мы у каждого народа обнаружим предания-легенды, в которых прямо или косвенно отразилось сказание о Граале.

Прежде всего, легенда Грааля неоспоримо связана с часто упоминаемыми в народных преданиях святыми местами, где обитали боги, сыны богов или же герои.

У каждого народа имелись предания и легенды о горах богов, овеянных самыми сокровенными народными чаяниями; к ним обращался он со всею верою своей души и с надеждой на будущее. Согласно этим легендам, вершители народных судеб редко обитали на равнине. В основном они пребывали на высоких неприступных горах, величественностью своею издавна поражавших и восхищавших народное сознание. Кроме того, здесь они были как бы вне земных превратностей и уз пространства и времени.

Такие горы у народов считались святыми, на них воздвигались храмы и жертвенники. Также правители и пророки нередко поднимались туда, наверх, перед важными решениями. И так же как Бог и боги были средоточием духовной жизни каждого человека, так и эти горы богов считались центром мира. Мы знаем, что у древних греков обителью богов был Олимп. Согласно греческим мифам, Гея-Кибела на горе богов вращает ось мира. Для индусов местом пребывания богов являлись высоты Гималаев – Кайлас или, как именует его Махабхарата, легендарная Меру. На мифической горе Меру обитали святые. Чем духовно-светозарнее было их сознание, тем выше им отводились обители; на самой вершине, на небе богов, пребывал Индра с тридцатью тремя богами Вед, стоящими на страже человечества. Ни одна грешная мысль смертных не может достичь этих вершин, всегда окутанных облаками. У евреев таким священными местами были Синай и средоточие религиозных устремлений – гора Сион. У японцев такой святой горой была Фудзияма, у древних персов – Эльбрус, и т. д. Даже в центре древнейшего острова Атлантиды, согласно повествованию Платона, высилась святая гора, увенчанная храмом. В Англии некогда славились горы кельтского героя, короля Грааля – Артура. По древней легенде, в недрах одной из этих гор заснули рыцари Артура, чтобы вновь пробудиться в новом веке.

Также и у литовцев есть предание, напоминающее легенду о Граале. Где-то на Востоке высится гора блаженства Анафиель, самая высокая на земле; на ней появится всемогущий бог, величайший среди богов, чтобы судить людей за их добрые и злые дела. У латышей таким местом богов была Синяя гора, состоящая из нескольких гор богов. Когда воды еще покрывали всю землю – гласит древнее предание, – боги избрали эти горы, возвышавшиеся над всем окрест, местом своего пребывания. В Латвии еще и теперь встречается много гор Солнца, тоже, по всей видимости, имевших какую-то связь с обителью богов и загробным миром. Все это служит свидетельством духовного устремления древних народов к горам – символу духовного совершенствования человека.

Наконец, упомянем, что горы во всех религиях были местом духовного преображения людей: на горе Фавор преобразился Христос, на горах герои греков приобщались к божественности.

Некоторые апологеты раннего христианства, так же как и сочинители песен, связывали с горами и земной рай, который, согласно Библии, находится в долине меж трех рек. Так, отец церкви Ефрем Сирин созерцал на райской горе женщин и мужчин, облаченных в лучезарные одеяния. Средневековые поэты воспевали виды сада Эдема, который сокрыт на склоне неприступных гор. Вспомним и арийскую гору Данте, уступами уходящую вверх. Австрийский поэт Генрих из Мелька и ряд других авторов изображают земной рай среди высоких гор.

Вообще древнее, и особенно восточное религиозное воображение неизменно представляло себе арийское состояние людей, страну блаженства, средь панорамы гор. Так, неисчислимые народные сказания повествуют, что где-то, по большей части на Востоке, на краю света, в недоступном для людей месте – на острове в океане, или посреди пустыни, или, чаще всего, на вершинах высоких гор – находятся желанный земной рай. Там небо сходится с землей, там царит вечная весна и непреходящая молодость, там вода бела как молоко, там храмы из кристаллов и драгоценных каменьев, там священный родник бессмертия, там люди не знают чувственных страстей и физических страданий, там – община святых и мудрецов. Там вся природа объединена в дружеском согласии.

Такими преданиями о существовании общины святых и обители блаженства на земле изобилуют верования народов Востока, в особенности индийцев и китайцев. *2*

Разумеется, трудно указать границу, где в народных верованиях отразились заимствования из Священного писания о земном рае или просто о загробном мире, а где воплотились чаяния сердца и представления об общине или братстве высших существ, неизменно связанных с горами. Одно ясно: составителей легенд часто вдохновляла сердечная убежденность или знание, что такая страна блаженных или обитель святых существует где-то на земле и поныне.

ЛЕГЕНДА О КИТЕЖЕ

Известен также цикл легенд, в которых и обитель богов, и загробный мир располагаются в недрах гор или подземелье. Величественны предания народов о замках света, ушедших под воду, но которым суждено некогда подняться вновь и принести духовный свет всем живущим. В некоторых легендах описывается целый подземный город святых, живущий очень активной духовной жизнью. Вспомним популярную русскую легенду о граде Китеже – городе, чудесным образом спасенном от татарского разорения. Когда татары, разбив русское войско, приблизились к Китежу, стоявшему на берегу Светлоярского озера, намереваясь захватить его, он ушел под землю и стал невидим; и в таком состоянии он пребудет до «конца времен». Град Китеж очистился и стал белым от слез, пролитых в страданиях войны. В народе живет молва об активной духовной деятельности, не прекращающейся в городе: о колокольном звоне, время от времени раздающемся из подземных храмов; о благозвучном пении невидимого хора набожных старцев; о горящих свечах, которые отражаются в водах вечно волнующегося чудесного озера. Вот почему в стародавние времена народ ходил к Светлоярскому озеру молится Богу, с искренней верой, что чистым и праведным когда-нибудь удастся лицезреть этот невидимый град. В нем грезился мир высшей действительности, тогда как этот мир наполнен заблуждениями и иллюзиями.

Немало свидетельств этой сокровенной веры народа сохранилось в русской литературе дореволюционного периода. В русском народе также жило тайное поверье, что некоторым людям, добродетельным и святым, удалось посетить благочестивых старцев Китежа. Они принимают в свое братство только тех, кто заслужил на это право своими духовными достижениями, – тех, кто с несокрушимым геройством сердца выдержал огненное испытание жизни.

В свое время среди верующих была широко распространена рукопись сочинения ХVII века «Послание к отцу от сына из онаго сокровенного монастыря, дабы о нем сокрушения не имели и в мертвы не вменяли скрывавшегося от мира». Сын пишет своим родителям, чтобы они не служили по нему панихиды, как по умершему, ибо он жив, и если ему случится умереть, то родителям об этом сообщат.

«Аз живу в земном царствии, с отцы святыми, в месте поконе. По-истине, родители мои, и радость духовная, а не телесная. Сии бо святии отцы, с ними же аз живу, процветоша, яко крини сельныя (лилии полевые)... и яко камение драгое... и яко древа не стареющиеся, и яко звезды небесныя. И от уст их непрестанная молитва к Отцу Небесному, яко фимиам благоуханный... И едва нощь приидет, тогда от уст их молитва видима, яко столпы пламенныя со искрами огненными, и яко от месяца и звезд велий не токмо месту оному свет, но и всей стране оной свет, яко молния. В то время книги честь или писать можно, без свещного сияния. Иже возлюбиша Бога всем сердцем и всею душою и всем помышлением своим, тем и Бог их возлюби... яко мати любимого си чада, и что просят в молитве своей от Бога, все подаст. Иже возлюбиша безмолвие и вся добродетели исправиша всем сердцем, и Бог... хранит их, яко зеницу ока, и покры их невидимо дланию своею, иже... паче желают жития на небесах, ниже богатство временное, но паче возлюбиша богатство на небесах...»*1*

Это провидческое письмо Мельников-Печерский положил в основу своего романа-эпопеи «В лесах» и «На горах», отразившего тягу простого народа к хранимому граду. В другом месте он же высказывает знаменательное соображение, что Китеж, по народным преданиям, до погружения был братством богатырей, общиной народных героев, подобно киевской дружине при дворе князя Владимира, но, конечно, в более глубоком смысле.

В связи с этим вспомним величественную опер Римского-Корсакова, в которой град Китеж, сокрытый от нашествия татар и ушедший под землю, изображен как «страна неизреченного Света», куда попадает мудрая благодетельная девица Февронья, потому что она «посвятила Богу Света три своих сохраненных дара: кротость голубя, благородство любви и слезы страдания». Своего жениха князя Всеволода она учит любить каждого человека, кем бы тот ни был, грешником или праведником, ибо в каждой душе отражается искра божественной красоты. Если человек страдает, тем более нужно его обласкать, окружить небесной радостью.

В русском же народе жило немало и других преданий о невидимых городах и монастырях, звон колоколов которых доносился до слуха верующего в тихие летние ночи. Таковы, к примеру, сказания о Млевских монастырях (Тверская губерния), ушедших под землю, но в которых продолжают жить святые отшельники; о чудесных старцах Малого Китежа (Городец), которые ранним утром выходят из Кирилловой горы и показываются богобоязненным странникам, и т. д. Подобна им алтайская легенда о народе чудь, не пожелавшем потерять свободу. «Ушла чудь под землю и завалила проход каменьями... Только не навсегда ушла чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять чудь, со всеми добытыми сокровищами».*2* По пермским (коми) сказаниям, чудь была народом героев-богатырей.

Эти легенды и подземных городах тесно связаны с фантастичными и сказочными легендами Востока об Агарте – городе знания и духоразумения, находящемся под землей, где обитают мудрейшие из людей, одаренные вечной юностью и увенчанные божественной мудростью. К этой легенде мы еще вернемся.

БЕЛОВОДЬЕ

Спускаясь с высот легенд в мир сегодняшней действительности, следует признать, что подобные верования в существование сокрытой общины святых не совсем исчезли из народного сознания и в наши дни. Они встречались еще совсем недавно в сказаниях народа о Белом Источнике или Белых Водах – Беловодье.

В ХVII веке от церкви, преобразованной русским митрополитом Никоном, откололось много православных, так называемых староверов (раскольников), не принявших нововведений. С глубокой тоской вспоминали они о том первоначальном состоянии православия, которое теперь, когда исторические факты рассеялись в дымке забвения, представлялось им, в идеализированном свете, самой чистой и сокровенной формой христианства. Преследуемые ортодоксальной церковью, многие из них лелеяли пламенную надежду, что придет день, когда вновь воцарится совершенное и справедливое устройство церкви, данное свыше и хранящее изначальную духовность. В последующих поколениях старообрядцев эта надежда со временем переросла в горячую веру, что раньше или позже им удастся установить связь с некоей особой иерархической формой церкви, которая унаследовала благословение самих апостолов в сокровенном виде, и через нее непосредственно соприкоснуться с истинным, не затемненным временем учением Христа. Эта чистосердечная вера постепенно перерастала в хотя и смутное, но заветное предчувствие о некоем чудесном крае далекого на Востоке (но где именно – никто не мог сказать), среди высоких гор, где сохранно сияет в первозданном величии данная Христом Благая Весть, где строго и неуклонно претворяется в жизнь истинная, правая вера. В этой благословенной сказочной земле живут апостолы Христа и святые. Это сокровенное, Богом хранимое место благоговейно именовалось Белыми Горами, Белым Островом или чаще Белым Источником – Беловодьем. О Белой Горе говорил иногда великий русский Святитель Сергий Радонежский – строитель русской духовной культуры, тем возжигая луч мечты в верующем сердце; однако местонахождение этой чудесной горы он никогда не указывал.

«В далеких странах, за великими озерами, за горами высокими, – передает Николая Рерих в !"Сердце Азии" об убеждении староверов, – находится священное место, где процветает мудрость на спасение всего будущего человечества».*1*

К этому самому священному месту на земле устремлялись в щемящей тоске сердца бесчисленных паломников. Эта легенда постепенно росла в сознании верующих, захватывая невыразимые дали воображения; устремляясь от сердца к сердцу, ширилась, преображаясь в мечту о чудесном огненном цветке, скрытом в горах Жар-птице. Ходили слухи, что, может быть, там же, за Иерусалимом, все еще живут патриархи, не отступившие от правой веры, а может быть – в Антиохии, или Абиссинии, или, скорее всего, далеко на Востоке. И начались паломничества и искания. Не найдя заветной земли, дух не унимался, и все новые искатели устремлялись за голубым цветком своей мечты, а путь становился все длиннее, опаснее и непреодолимее. Некоторым святая обитель Братства грезилась в Сибири, среди лесистых склонов Алтайских гор, другим – в Тибете или Индии.

Известно, что среди старообрядцев уже в ХVII веке ходили слухи о некоей стране на Востоке, где со времен раннего христианства обитает высшее духовенство (архиереи), что «есть на земле места сокровенные, Богом спасаемые грады и обители, где твердо и нерушимо соблюдается "древлее благочестие" и епископы правоверные сияют как солнце».*2* В конце XVIII века в старообрядческом мире широко распространилась фантастическая, нежели достоверная рукопись инока Марка о его паломничестве через Сибирь и пустыню Гоби в «Опоньское государство» посреди океана. Разыскивая с великим рвением и терпением страну, где сохранилось древнее благочестие, он будто бы наконец нашел ее в «Японии», в которой, помимо всего прочего, был как бы и православный церковный уклад. Эту страну он и считал Беловодьем. «В местах тамошних татьбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти... Бог наполняет сие место».*3*

Можно понять, какие глубокие корни пустила в сознание старообрядцев тоска по Беловодью, если его именем выступали даже лжеапостолы, спекулировавшие на горячей наивной вере народа... Так, во второй половине прошлого века некто Антон Пикульский, именовавший себя священником Аркадием, основал секту, называемую им «иерархией Беловодья», приверженцы которой, хотя и преследуемые церковью, широко распространялись по Приуралью. Аркадий торжественно объявил, что рукоположен в Архиепископы Всея Руси и Сибири в самом Беловодье, которое он нашел якобы в Индии, и что высшее духовенство там сохранилось еще со времен апостолов. Глава иерархии Беловодья правит всем миром, и т. д.

«Уверенность в действительности этой легенды доходила до того, – свидетельствует писатель Короленко, – что в 1807 г. один поселянин Томской губернии подал правительству о "Беловодских епископах" особую записку. В 1839 году о том же заявил Семеновскому исправнику один старообрядец-бродяга, а в сороковых и потом в шестидесятых годах были случаи, когда из деревень Алтайского округа (Бухтарминской волости) люди уходили за китайскую границу для отыскания "Беловодья". Надо думать, что это тихое, малозаметное просачивание русского населения в китайские и тибетские пределы не прекращалось. Некоторые из статистиков, исследовавших Алтайский округ, уже в последние годы сообщали пишущему эти строки, что и в настоящее время известны еще случаи этих попыток проникнуть в Беловодье через таинственные хребты и пустыни средней Азии. Некоторые из этих искателей возвращаются обратно, претерпев всякие бедствия, другие не возвращаются совсем. Нет сомнения, что эти "другие" погибают где-нибудь в Китае и в суровом, негостеприимном и недоступном для европейца Тибете. Но наивная молва объясняет это исчезновение иначе... По ее мнению эти пропавшие без вести остаются в счастливом Беловодском царстве. И это обстоятельство манит новых и новых мечтателей на опасности и на гибель».*4*

Выдающийся исследователь Центральной Азии Н.М. Пржевальский в описаниях своих экспедиций упоминает о том, что около 1860 года сто тридцать старообрядцев с Алтая дошли до озера Лоб-нор – до тибетских границ, «наверное, в поисках обетованной земли Беловодья». Выносливые алтайские пахари и охотники поселялись около развалин города Лоб. В этом суровом чужом краю сохранились и могилы богоискателей. Пржевальский ревностно искал их следы в окрестностях Лоб-нора, их также исследовал его ученик Козлов, и шведский ученый и путешественник Свен Гедин тоже уделили им внимание.

Такой несветский дух искательства был особенно живуч в одной из сект уральских казаков (никудышники) – движения, которое резко отрицало все существующие церковные формы; казаки мечтали не только об учении Христа, сохраненном в чистоте, но и об особой иерархии. Рассказ о путешествии Марка казался им до такой степени правдоподобным, что в 60-х годах они специально провели несколько сходов, на которых решали вопрос об отставке делегации на Восток. Наконец для этой цели избрали казака Барышникова, который через Суэцкий канал добрался до Восточной Индии, но, ничего не достигнув, вернулся обратно.

Затем стали распространяться слухи об Аркадии, которые вновь воспламенили умы. Послали к нему двух казаков, чтобы узнать, по каким дорогам он выехал из Беловодья в Россию. Но в разговоре Аркадий уклонялся открыть местонахождение Беловодья.

Тогда в январе 1898 года сход решает послать трех казаков во главе с Хохловым для проверки указанных Марком и Аркадием маршрутов. Казаки поехали, всем сердцем устремленные в неведомую страну истинного благочестия. Непостижимая вера в «Беловодскую мечту» и недоверие Аркадию, рассказывает Хохлов в своих воспоминаниях, заставили наконец казаков решиться послать новую делегацию в Канбонайское царство (Восточный Индокитайский полуостров). Сомнения Хохлова имели основание, ибо маршрут Аркадия представлял собой сплошную неразбериху нелепых географических названий, чего простодушные казаки вначале не сообразили. Объехав кругом Азии, Хохлов и его спутники через Японию и Сибирь вернулись домой, так им не найдя праведной веры. В конце концов они фактически соглашаются, что «истинная правая вера осталась только там» (на небесах).

Уральские казаки, полностью разочаровались в Аркадии, все же хотели выяснить этот вопрос до конца. Собрав все материалы, связанные с Аркадием, они отправились в Петербург, чтобы отыскать там ученых мужей, которые помогли бы им разобраться в этом деле. В Петербурге они попадают к самому профессору С.Ф. Ольденбергу, знаменитому востоковеду. Встреча с именитым ученым окончательно убедила казаков, что Аркадий водил их за нос. Но... Короленко в другом очерке великолепно показывает, что и эти научные доводы не смогли погасить веры казаков в то, что где-то на Востоке страна избранных все же существует.

После беседы с ученым, рассказывает Короленко, у них «осталось еще одно маленькое сомнение, чреватое, быть может, новыми предприятиями старообрядческого Урала и новыми экспедициями.

Рассказывая об Индии, Индокитае, Опоньском царстве и других странах Востока, об их жителях и религии, Сергей Федорович Ольденберг показал казакам, между прочим, статуэтку, подаренную государю императору в Японии и находящуюся теперь в музее Академии наук. Это изображение Майтрейи, который, по верованию буддистов, теперь находился на небе, но со временем сойдет на землю, чтобы научить людей истинной вере. Вначале этот буддийский святой, по-видимому, не обратил на себя особенного внимания депутатов. Но впоследствии он все чаще стал возникать в их памяти». Они вспоминали, что этот святой в одной руке держал нечто вроде чаши, «а другая изображает как бы двуперстное сложение, принятое у старообрядцев. И потом – для чего японцы поднесли ее православному царю?

Когда депутаты рассказали об этом своим единоверцам, старики стали упрекать их, что они не собрали точных сведений о местопребывании Майтрейи... И теперь, – кончает Короленко свой рассказ, – депутаты просили меня... попросить у С.Ф. Ольденберга эти сведения, а если можно, то и фотографический снимок со статуэтки. – В случае чего... можно бы туда отправить людей, – говорили казаки».*5*

Кто знает, не снарядили ли уральские казаки новую экспедицию, чтобы найти благословенную землю Майтрейи, Грядущего Мессии? Так в поисках земли обетованной своих религиозных чаяний казаки устремлялись далеко в Будущее...

При всей кажущейся фантастичности и детской наивности, в этой вере части русского народа все же неоспоримо пылало сокровенное и несокрушимое убеждение в существовании чудесной земли на Востоке, столь же насущное, как вера в реальность жизни Христа. Потому понятно просветленное «безумие духа», на протяжении веков заставлявшее многих и многих верующих этого народа-богоискателя покидать насиженные места и устремляться на Восток странниками-паломниками. Что же это за исключительная, самоотверженная сила сердца, заставлявшая их принять великое бездомие, все трудности пути и суровость одиночества? Что же гнало их в неутомимой жажде через степи и пустыни, через снежные вершины? Этих русских странников, неисчислимых братьев уральских казаков, так же, как и искателей Грааля средневековья, окрыляло сердечное предчувствие о святом месте на земле, где царит Высшая Справедливость, братство совершенных людей, вечно бодрствующее на страже ради блага человечества. Сердце чаяло: как знать, может быть, именно мне суждено это неожиданное счастье – попасть в Белую Страну?

«Коли душа твоя готова достичь это место через все погибельные опасности, – рассказывает Рериху один старовер, – тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться. Но это редко случается.

Много народу шло в Беловодье. Наши деды тоже ходили. Пропадали три года и дошли до святого места. Только не было им позволено остаться там, и пришлось вернуться. Много чудес говорили они об этом месте. А еще больше чудес не позволено было сказать».*7*

Когда думаю об этих Богом восхищенных, всегда вспоминаю вдохновенного русского поэта – гимнопевца Александра Добролюбова, который благословляет этот мир и все его проявления в духе всеобъемлющей любви Св.Франциска. В 1905 году он также отправился в паломничество и пропал без вести. Нас не удивило бы, если б нам сказали, что и он ушел в тоске по Беловодью.

Силу этой веры русских людей характеризует еще один пример: в 1900-х годах на Урале распространялись слухи, что в Беловодье побывал также Лев Толстой и получил там «духовный чин».*8*

Возможно, что и в сердце русского поэта-философа Владимира Соловьева пылали эти же сокровенные чаяния, когда он сочинял песнь песней своей души о Куку-Норе:

Неужели все эти огни сердечных устремлений, кристаллизовавшиеся и в легендах, напрасны и нелепы? Неужели все это лишь детски-наивные мечты, без какой-либо реальной основы? Голая фантазия может ввести в заблуждение сухой интеллект, но интуицию детско-чистого сердца, – сердца, которому Христос указал место в царствии небесном, – обмануть невозможно, ибо чистое сердце – знает.

Перевод с латышского М. Пормалис и Л. Данилова.

ПРЕСВИТЕР ИОАНН

И все же, если такая община Грааля действительно существовала, неужели о ней не осталось никаких исторических свидетельств? Если бы даже Братство обитало изолированно, обособившись от полной заблуждений мирской жизни, как подчеркивает Вольфрам фон Эшенбах в своей поэме, все-таки сведения о его существовании должны были сохраниться и дойти до нас.

Надо отметить, что такие данные имеются и могут быть обнаружены на страницах европейской истории. К сожалению, в европейском сознании настолько господствует материально-рассудочный образ мышления, что каждую Высшую истину, не совпадающую с догматами какого-либо вероучения или не согласующуюся с текущим «научным» мировоззрением, оно принимает крайне скептически. Поэтому сознание среднего европейца так и не восприняло известные в Европе сведения об упоминаемом Братстве. И все же в средние века, когда человеческое мышление не было до такой степени рационализировано и технократизировано, как в наши дни; когда ко многим явлениям еще подходили с детской верой, и когда лучшие представители духовной мысли доверяли чистому чувствознанию сердца, – в средние века знали многое, многое такое, что для позднейшего сознания угасло; знали, что Высшее Братство действительно существует.

Но если это таинственное Братство Грааля – реальность, то где же его искать?

Ответ может быть один – тот, который дало сердце русского искателя Беловодья: на Востоке. Многие известные исследователи признают, что первичное ядро легенды о Граале имеет восточное происхождение и что в конечном итоге именно на Востоке следует искать корни ее реальности. Полагают, что в мавританскую культуру Испании эта легенда пришла из Аравии или даже из Персии; некоторые считают родиной этой легенды Индию*. И потому, как мы увидим далее, в ряде эпических песен Грааль возвращается из греховной Европы назад в Индию.

С другой стороны, это объясняет, почему в известной поэме Вольфрама фон Эшенбаха чисто христианские элементы отодвинуты на второй план и также прослеживается большая терпимость, даже любовь, к людям Востока – как, впрочем, и в других произведениях. Сам Вольфрам фон Эшенбах признается, что при написании своего труда он использовал утерянную поэму провансальца Киота, источником которой послужила не чисто христианская легенда, но арабское повествование о Граале, найденное в Толедо (Испания) и написанная «язычником» Флегетаном «из рода Соломона». Флегетан был известен как большой знаток звезд, астролог, и в звездах прочел он тайну Грааля. Познакомившись с его трудом, Киот пытался разыскать по латинским книгам, где может находиться племя чистых сердцем, призванное служить Граалю. Он ознакомился с хрониками различных европейских стран и в городе Анжу обнаружил рассказ о предках Парцифаля.

Некоторые ученые все же склонны считать, что легенда эта зародилась в далекие времена в Испании или же у древних кельтов, а идею Братства Грааля связывают с рыцарями Круглого Стола. Согласно этой легенде, герой Артур и есть король Грааля. Летописец ХII века Аланус де Инсулис утверждает, что король Артур был более популярен в Азии, нежели в Европе. «Кто же говорит о нем? – восклицает он. – Он еще более известен в Азии, чем в Британии, как нас уверяют наши паломники, возвращающиеся из восточных стран. Восток и Запад полны им. Египет и Босфор не молчат. Рим, владыка городов, воспевает его дела. Антиохия, Армения, Палестина прославляют его подвиги» ([96], с. 115).

Как это понимать? Надо полагать, что древний летописец, говоря о популярности короля Артура на Востоке, смешивает его с какой-то другой полулегендарной-полуисторической личностью Востока, несомненно связанной с ранее упомянутыми верованиями и легендами о Граале, популярными среди просвещенных людей средневековья. Эта личность была известна как Presbyter Johanes – пресвитер или священник Иоанн. Литературовед Хаген в своем труде о Граале [72] предпринял даже попытку развернутого доказательства, что Вольфрам фон Эшенбах, как и Кретьен де Труа, несомненно опирались на легенду о пресвитере Иоанне и многое заимствовали из нее, и особенно из широко известного письма пресвитера Иоанна, написанного на латыни.

В средние века бытовала уверенность, что далеко на Востоке обитает некий таинственный христианский правитель, который, так же как и король Грааля, имеет священнический сан и которому будто бы подвластны многие правители и государства. Сама личность его была окружена ореолом фантастичности. Средневековому христианскому сознанию он представлялся идеалом правителя, соединившего в себе и духовные и физические достоинства, который, подобно давно жданному Христу, может принести на Землю мир и благодать. И хотя личность пресвитера Иоанна предстает еще в сказочном свете, все-таки здесь мы от персонажа легендарного переходим к явлению историческому, ибо этот восточный властелин был связан со многими известными лицами и конкретными фактами. В исторических анналах личность пресвитера Иоанна впервые упоминается в начале ХII века, и слухи о нем не умолкают вплоть до конца ХVII века. Благоговейная тайная вера в его существование вносила своеобразный, но возвышенный настрой в сумеречную веру средневековья. Какое значение имело это верование не только в средние века, но и в последующие столетия, видно из того, какое большое внимание уделялось вопросу о пресвитере Иоанне во всех старинных церковных хрониках, энциклопедиях и даже географических изданиях. Эта легенда оказала большое положительное влияние еще и тем, что, пробудив сильный интерес к Востоку вообще, к его жизни и культуре, содействовала научному ознакомлению с Азией. На самом деле для многих великих средневековых путешественников первым импульсом для поездки в Азию послужили слухи о личности таинственного восточного правителя (см. [85], с. 283). В качестве основных источников о пресвитере Иоанне следует упомянуть обширные труды Опперта [80] и Царнке [103] на немецком языке; на французском языке вышли труды д'Авезака [54], Потье и Бринэ.

После того как в 431 году на Соборе в Эфесе епископ Несторий был осужден как еретик, его последователи в Византийском государстве и Сирии подверглись всяческим преследованиям, и им пришлось спасаться далеко на Востоке: в Персии; Бактрии, Индии и даже в Монголии, Тибете и Китае. В связи с этим у христиан Европы всегда было живо сознание того, что где-то далеко на Востоке разбросаны, живут и трудятся ячейки их братьев по вере. Все это также способствовало росту слухов о христианском государстве на Востоке.

Эти слухи особенно усилилось в ХI и ХII веках, когда христианский мир Европы в ходе крестовых походов ступил в непосредственное соприкосновение с Востоком. Это было воистину время религиозного безумия и видений, когда-то подстрекаемые церковным фанатизмом, то движимые романтическим авантюризмом – тысячи людей в качестве крестоносцев или как паломники устремлялись в Святую Землю – Иерусалим или, вернее сказать, вообще на Восток. К ним присоединялись бесчисленные искатели личной наживы. Но это было также и время когда рядом со всеми этим авантюризмом чудесным образом расцвел огненный цветок Грааля, воспеваемый трубадурами и расцвел истинный богоискателями и пока еще не тронутый рекой инквизиции. В это же время индийские, персидские и арабские легенды и сказания были принесены на Запад. Особую популярность приобрела книга Синдбада, безграничный полет фантазии которой особенно отвечал духу ищущего приключений рыцарства. До Запада дошли даже жизнеописания великих подвижников духа Востока, хотя и в измененном виде, в форме легенд, как например, жизнь Будды в повести о Варлааме и Иосифате. Однако тщеславные христианские крестоносцы, отправляющиеся на Восток полные предубеждения и даже презрения к сарацинам, неверным, были чрезвычайно поражены и изумлены той высокой культурой, которую они встретили на Востоке, в некоторых отношениях даже превосходившей культуру Запада. Духовенство натравливало их на язычников и исповедующих многобожие, а они встречались на Востоке с верой в единого Бога, терпимостью и человеколюбием – тем, чем сами крестоносцы зачастую не могли похвалиться. Этот культурный, романтический дух Востока оказал сильное влияние на сознание всех просвещенных людей того времени, у которых, независимо от воззрений церкви, появился большой интерес и уважение к Востоку. Этот интерес к Востоку рос, углублялся и в высшем своем качестве кристаллизовался в легендах и сказаниях о Замке Грааля. Вместе с крестоносцами и паломниками, которые много наслышались о пресвитере Иоанне и о христианском государстве на Востоке, эти легенды пришли и в Европу, где, переплетались с чисто христианскими элементами и расцвеченные вдохновением и воображением поэтов, превратились в то сказание о Граале, которое позднее влилось в духовную традицию Европы.

Попытаемся теперь проследить, что же сохранила для нас история о личности таинственного пресвитера Иоанна.

В старинных летописях нередко упоминается его имя, но здесь мы приводим лишь более или менее исторически установленные факты. К сожалению, чаще всего в летописях пересказываются разные слухи о нем, ничем не подтвержденные. Первые сведения встречаем в хронике Оттона Френзингенского от 1145 года ([81], VII, 33). Он якобы слышал от сирийского епископа из Габилы сказание о царе-священнике Иоанне, царство которого лежит за Персией, а все подданные его, как и сам он, – христиане-несториане. Этот могущественный восточный правитель будто бы хотел отправиться со своим войском в Иерусалим на помощь христианской церкви в борьбе с мусульманами. Можно представить себе, какую радость вызвали эти слухи в Европе, – ведь походы крестоносцев заканчивались все более и более трагично. Царь Иоанн будто бы происходит из рода древних магов или мудрецов Востока, которые, согласно Евангелию, приходили навестить новорожденного Христа; он властвует над теми же народами, над которыми властвовали эти восточные мудрецы, и обладали несметными богатствами и славой.

Эти сведения Оттон Френзингейский сообщил Папе Евгению III на особой аудиенции, что, конечно, говорит о том, насколько они представлялись важными и значительными. Двадцатью годами позже Альберик в своей хронике от 1165 года также повторяет их [53]. Он упоминает и об удивительных письмах (multa admiratione plenas) индийского царя Иоанна, которые тот послал на латинском языке целому ряду христианских правителей Европы, в первую очередь императору Византии Мануилу Комнену и римскому императору Фридриху I. Позднейшие хроники указывают и на некоторые другие письма царя Иоанна, например французскому королю Людовику VII, Папе Александру III, одному из португальских королей и т. д.*

В письме к византийскому императору Мануилу пресвитер Иоанн называет себя могущественным монархом под солнцем, царем всех царей «вселенной Земли», но вместе с тем смиренным христианином и защитником всех христиан. В начале своего письма пресвитер Иоанн укоряет императора за его гордыню: «Мы хотим знать и спрашиваем, есть ли у тебя общая с нами истинная вера и придерживаешься ли ты во всех делах Иисуса Христа? Ибо в то время как мы знаем, что мы люди, твои легионы считают тебя Богом, между тем нам известно, что ты смертен и подвержен человеческой бренности». В одном из вариантов царство этого восточного владыки изображено как страна высших духовных ценностей. «Нашу страну именуют страной Истины, ибо мы все любим друг друга и следуем Истине и ни одного порока нет среди нас». Здесь, можно сказать, текут молочные реки в кисельных берегах, здесь нет ни нищих, ни воров, ни лицемеров, ни прелюбодеев и никто не лжет, ибо кто солжет, тот тут же умирает. В одной из рукописей царь именует жителей своей земли даже ангелами. Здесь и источник бессмертия, и замок из драгоценных камней и т. п.; одним словом, в этом письме описываются все чудеса, какими грезило средневековое воображение. И все же за этим буйством фантазии пытливый исследователь усмотрит элементы подлинного первоначального текста письма, который искажался и «перерабатывался» переписчиками. К тому же человеческой природе так свойственно воспринимать духовные ценности и духовную мощь в категориях физических, т. е. богатства и могущества. То, что за этим письмом стоит какая-то великая истина, подтверждает и благоговейная убежденность средневекового сознания в реальности его автора, а также и чрезвычайная популярность самого письма. До сего дня в крупнейших библиотеках Западной Европы сохранились более ста различных рукописей с текстом этого письма*. Оно неоднократно переводилось на старонемецкий язык и оказало сильное влияние на произведения Альбрехта фон Шарфенберга и других авторов того времени.

Папу Александра III этим таинственным царем чрезвычайно заинтересовал его лейб-медик Филипп, возвратившийся из Азии. Тайно желая привлечь царя Иоанна к католической церкви, Папа в 1177 году направляет к нему из Венеции в качестве посланника Филиппа, с письмом к «Carrisimo in Christo filio Johanni, illustro et magnifico Indorum regi, sacerdoti sanctissimo»**, в котором призывает его примкнуть к католицизму. В письме просил прислать с послами ответное письмо. О дальнейшей судьбе Филиппа история хранит молчание, и мы не знаем, удалось ли ему отыскать эту таинственную личность.

В начале ХIII века вновь всплывает имя царя Иоанна: в Палестине стали распространяться упорные слухи, что на помощь находящимся в опасности крестоносцам идет преемник царя Иоанна, покоривший уже не одно государство. Впоследствии оказалось, что это был Чингис-хан, правитель монголов, который действительно в 1244 году взял Иерусалим.

Папа Иннокентий IV посылал на Восток три миссии – последнюю в 1253 году во главе с Вильгельмом Рубруком. Описание этого путешествия сохранилось. Всем миссионерам, помимо их прямого задания обращать монголов в христианскую веру, было дано также тайное поручение найти пресвитера Иоанна и его царство. Последний из них по возвращении мог лишь сообщить, что все слухи об этой личности относятся к какому-то правителю горцев – катаев или кидушей и найманов, которого несториане называли царем Иоанном. Но более точных сведений о существовании этого царя ни от кого получить не удалось.

Отметим еще письма францисканца Монте-Корвино, впоследствии Пекинского архиепископа, датированные 1305 и 1306 гг., в которых он упоминает о несторианском царе в Индии – Георгии, которого называли также индийским пресвитером Иоанном и которого он якобы обратил в католическую веру. О нем же говорит в описании своих путешествий по Азии прославленный Марко Поло (гл. LXXIV), который считает Георгия шестым царем со времен пресвитера Иоанна. В конце ХV века король Португалии, посылая знаменитого путешественника Васко да Гама в Индию вокруг Южной Африки, с большой почтительностью дал ему также поручение и к царю Иоанну. Но, как видим, никто из этих людей не указал пути к разгадке личности легендарного правителя.

И все же слухи не иссякали. В ХV веке возникла новая версия этой легенды. Марко Поло в своих трудах называл Среднюю Индию Абасией, что позже смешалось с Абиссинией, и пресвитера Иоанна стали искать в Эфиопском государстве. Туда отправляются посольства, признающие абиссинского правителя – обладавшего в то время большой властью и имевшего сильное влияние на другие народы Африки, куда не простиралась рука легендарного царя, – в качестве царя Иоанна. Вот почему абиссинский негус до последнего времени к прочим своим титулам прибавлял и «царь царей». Такой взгляд господствовал до XVII века, когда Абиссиния именовалась еще «Regnum Presbyteri Johannis»*. Но в конце концов эта версия все-таки была признана ошибочной.

Таким образом, о личности пресвитера Иоанна высказывались различные, даже совершенно противоположные мнения. Взгляды ученых также очень разнятся. Крайне широк диапазон имеющихся интерпретаций и с филологической точки зрения. Многие отождествляют пресвитера Иоанна с одним из монгольских, татарских или китайских правителей и ханов. Иные приравнивали его даже к Далай-ламе Тибета, а его сказочную власть – к Тибетской иерархии, о которой в сознании европейцев было самое фантастическое представление**.

Окидывая взглядом страницы истории, поражаешься той тайной, а иногда и явной уверенности в существовании пресвитера Иоанна, какую питали в средние века представители духовной и светской власти и множество других людей, хотя вещественные доказательства отсутствовали, а послы искали его и не находили. В то, что где-то на Востоке, среди гор, обитает некий могущественный и духовно возвышенный владыка, быть может Глава какого-то таинственного духовного Братства, – в это верили на протяжении нескольких столетий; не было лишь ясного представления о том, кто он. Этот духовный правитель, которого светские властители средневековья представляли, по своему образу и подобию, светским и церковным владыкой, – считал, однако, свою веру настолько высокой, что был убежден в своем праве обличать пороки правителей Европы и даже вмешиваться в дела светских сластей. Только в более поздние, охваченные веянием скептицизма века стали возникать сомнения в его существовании. Так эта личность окутывалась очень светлым и все же иррациональным и глубоко таинственным ореолом. Где же ключ к этой загадке?

Средневековая поэзия о пресвитере Иоанне

Если исторические хроники не смогли сообщить нам никаких подробностей об этой личности, то, может быть, какой-то ключ к пониманию мы сможем найти в средневековой поэзии, где также упоминается имя пресвитера Иоанна? Ведь поэт иногда бывает настоящим духовидцем, и потому в поэтических образах и символах нередко заключена величайшая истина*.

Итак, мы вновь возвращаемся к тому, с чего начинали, – к легенде о Граале и Парцифале. Чувствуется, что между Главой братства Грааля, которого поэты именуют также владыкой мира, и главой таинственного государства на Востоке много сходства; попытаемся найти тому подтверждение в поэзии о Граале.

В поэме Вольфрама фон Эшенбаха о Парцифале имя пресвитера Иоанна упоминается лишь однажды, да и то в самом конце поэмы. Там сказано, что пресвитер Иоанн – сын Фейрефица, сводного брата Парцифаля; что он, будучи священником, является и царем Индии, и что все цари Индии, наследующие трон после него, принимают его имя. Таким образом, правители этой сказочной индийской страны наследуют имя Иоанн из поколения в поколение ([73], с. 406)**.

Может быть, Вольфрам рассказал бы более подробно о пресвитере Иоанне в своем «Титуреле», но этот труд остался незавершенным. Его работу впоследствии использовал и дополнил другой немецкий поэт – Альбрехт фон Шарфенберг (ХIII век), который свою поэму «Новый Титурель» посвящает царю Иоанну и роли Грааля в Индии (книга III, главы 40-41). В сороковой главе поэмы, где автор очень подробно изображает царство Иоанна, он, несомненно, использовал ранее упомянутое легендарное письмо пресвитера Иоанна византийскому императору, местами воспроизводя его буквально.

Хотя в последствии о пресвитере Иоанне в «Новом Титуреле» и много сказочного, тем не менее оно представляет весьма значительный интерес и содержит немало таких подробностей в описании Братства Грааля, которые нашли отражение и в других источниках. Потому напомним вкратце канву содержания поэмы.

Когда христианство, по мере своего распространения, стало все больше уподобляться язычеству, Хранители Святого Грааля сочли Запад слишком греховным и неподходящим для места пребывания высочайшего и самого священного сокровища на пребывания высочайшего и самого священного сокровища на Земле, и взор их обратился на Восток – родину всех духовных ценностей и, по-видимому, также и самого Братства. И вот Братство Грааля с Парцифалем во главе отправляется из Европы на Восток. Их путь пролегает через разные сказочные моря и земли и сопровождается многими чудесами. Так, например, когда корабль Грааля проплывает мимо какой-то магнитной горы, та теряет свою силу. Наконец они прибывают в страну брата Парцифаля, царя Фейрефица. Тот встречает их и, высоко вознося хвалу, рассказывает о могущественной стране индийского царя-священника Иоанна, вассалом которого является и сам Фейрефиц со своим государством. Власть Иоанна простирается на две трети всего мира. Его страна находится вблизи рая, который Бог отделил от мира высокой горой, светлой и блестящей, как стекло, и которая возносится так высоко, что преодолеть ее человеку не под силу. Даже птицы не могут взлететь на такую высоту. (Не напоминает ли это снежные вершины Гималаев?)

Священнослужитель Иоанн известен на небесах и Богу своими великими добродетелями. Также и жителям его страны присуща нравственная чистота; им неведомы зависть, скупость, воровство и суеверие. Страна его изобилует редкими чудесами природы: там есть источник, охраняющий от болезней (вспомним, что и в замке Грааля был «спасительный источник»), есть и драгоценный камень, дарующий человеку молодость. В распоряжении священнослужителя Иоанна имеется бесчисленное войско. Его обитель – чудесный Замок (напоминающий замок Грааля в «Парцифале»), который своими величественными очертаниями очень походит на апокалиптический Небесный Иерусалим. За трапезой священнослужителю Иоанну прислуживают многие короли, архиепископы, патриархи и т. д. Но не будем удивляться тому неслыханному богатству и блеску, которыми автор наделяет царя Иоанна: ведь легенды, как правило, представляют духовные ценности в материальном свете.

Когда Парсифаль и Хранители Грааля выслушали рассказ о священнослужителе Иоанне, сердца их воспламенялись, и они отправляются дальше, в Индию, чтобы служить ему. Царь Иоанн, узнав об этом, выходит в торжественном шествии навстречу Граалю. После встречи все сердца пылают горячим желанием, чтобы и замок Грааля, и храм, построенный на Монсальвате, находились бы здесь. Сердечные моления возносятся Граалю, и Грааль внемлет молитве. Святой Замок не будет более находится среди развращенного народа: он исчезает с Монсальвата, и лучи утреннего солнца приветствуют его в Индии.

Теперь, когда чаша Грааля находится здесь, в святой земле – Индии, в истинном доме своем, и пребывает в полной безопасности, Титуреля, бывшего хранителем Грааля на протяжении вот уже 500 лет, охватывает сильная тоска по райскому покою. Спустя девять дней он умирает.

Священнослужитель Иоанн, признавая святость, достоинства и могущество Парцифаля, предлагает ему корону своего государства, но когда тот из скромности отказывается, на чаше Грааля появляется надпись: «Парцифаль должен стать царем, но он должен принять имя Иоанна». Лишь десять лет правит Парцифаль, ибо на нем лежит грех: мать его умерла в сердечной тоске по нему.

Владыкой Грааля теперь становится сам священнослужитель Иоанн. Чаша Грааля более не охраняет от смерти, она только очищает души. Отныне всегда на чаше Грааля будет появляться имя того, кому суждено стать священнослужителем Иоанном.

Но на Западе, особенно среди рыцарей Круглого стола короля Артура, молва о Граале не умолкает, и во многих сердцах возгорается стремление найти его. В этих поисках рыцари странствуют чуть ли не по всему миру, но Святой Чаши так и не находят. далеко на Востоке пребывает Грааль, скрытый его Хранителями. Таков эпилог возвышенной поэмы Альбрехта фон Шарфенберга (см. [101], т. 1, с. 661-5; т. 2, с. 267-276).

Также и Вольфрам в конце своей замечательной поэмы о Парцифале (786) говорит, что Грааль остается скрытым для человеческого ока и по сей день; многие со всех концов света в героической борьбе старались овладеть им, но безуспешно, ибо достичь этого может лишь тот, кого изберет сам Бог.

Поэтому «Новый Титурель» весьма напоминает другое средневековое эпическое произведение о пресвитере Иоанне, с которым нас знакомит в своей книге Царнке (по Мюнхенской рукописи, с. 993). К Мануэлю, королю Романскому, прибывают послы пресвитера Иоанна и читают ему письмо от своего владыки. (Здесь имеется в виду ранее упоминавшееся письмо византийскому императору). Романский король, много слышавший о могуществе бессмертного царя Индии, жаждет служить ему. Он созывает свой народ, и они все вместе отправляются в страну пресвитера Иоанна, в Индию. Царь принимает их благосклонно и вводит короля Мануэля в свой замок, где тот обретает бессмертие. Мануэль и все прибывшие с ним остаются жить в этом государстве.

В известном древнегерманском эпосе о Лоэнгрине, который исследователи считают несомненно более ранним трудом, нежели «Новый Титурель», и который Рихард Вагнер использовал в своей опере, повествуется, что Грааль хранится в Индии, среди неизвестных высоких и широко раскинувшихся гор; там же находится и община героев, вместе с самим Артуром. И Замок Грааля, и храм тут вдвое прекраснее, чем некогда на Монсальвате (см. [75], с. 231). Итак, здесь уже определенно указано, что Братство Грааля следует искать в Индии на высоких горах.

Величественно и провидчески вдохновенно изображает это же самое и Рихард Вагнер, повествуя о Граале:

Рихард Вагнер, который в своем бессмертном труде о Парсифале дал истинный апокатастис – возвращение к первоначалу, спасение человека через Грааль, высшее духовное озарение, – вновь и вновь в своем творческом воображении устремляется на Восток в поисках Грааля: таким паломничеством на Восток был, в частности, и его особый интерес к идее перевоплощения и к буддизму (он даже намеревался написать оперу о Будде, которую затем заменил Парсифалем). Поэтому неудивительно, что и мысль о существовании таинственного духовного царства на Востоке вплетается в узор его своеобразного мировоззрения, что отразилось и в его прозе. Так, в очерке «Нибелунги. Мировая история по преданиям» (1848) Вагнер касается легенды о «дивной стране в глубине Азии, в далекой Индии, – о древнем божественном царе-священнике, который правит там безгрешным и счастливым народом, бессмертным благодаря чудотворной святыни, в сказаниях именуемой святым Граалем». От восточного рода «властителей мира» Вагнер производит древнегерманский идеал Нибелунгов, и «последнего потомка этого древнейшего рода первокоролей» он видит в известном короле Фридрихе I, который в сознании немецкого народа преобразился в легендарную идеализированную личность. Грааль, так же как и понятие первокоролей, рассказывает Вагнер, пришел в Европу с острова высочайших гор Азии, Гималаев, прародины человечества и всех религий, распространяя свет знания среди западных народов, и по исполнении своей миссии вновь вернулся «в далекий восточный край, где, как и прежде, хранится в некоей твердыне на высоких горах Индии». «Поиски Грааля сменялись борьбой за сокровище Нибелунгов; и так же как западный мир, внутренне неудовлетворенный, в конце концов устремился дальше Рима и Папы, чтобы найти истинное место спасения в Иерусалиме у гроба Спасителя, и так же как и оттуда он устремлял свой духовно-чувственный, полный неутоленной тоски взор еще дальше на Восток, в поисках древнейшей Святыни человечества, – так и Грааль из погрязшего в грехе Запада ушел обратно в недоступную и чистую, непорочную Родину народов» ([98], с. 50-1).

Среди средневековых трудов отметим старофранцузский роман о Граале «La Queste del Saint Graal», в котором последние рыцари Грааля Галанд и Парсифаль перевозят чашу Грааля в восточную страну Саррасу и помещают ее в «духовном замке» – «palais spirituel», где впоследствии похоронены и сами герои. Также в другом романе, «Grand St. Graal», Галанд переносит Св.Грааль из Британии, которая уже недостойна лицезреть его, в ту же восточную страну, где чаша Грааля предстает перед ним во всем своем сиянии и красоте. Упомянем еще, что и в древнекельтской легенде о Мерелине хранители священного сосуда Грааля отправляются на Восток. (О последнем подробнее см. [78], с. 670).

Ран в книге «Крестовый поход против Грааля» передает одну легенду, слышанную им уже в наше время от простых испанцев, что само по себе свидетельствует о том, как много столетий в народе сохраняется, хотя в измененной форме, воспоминание о том, что близко его сердцу. В замке Морнсегюр долгие годы хранился Св.Грааль. Но вот на замок нападает Люцифер со своими полчищами, чтобы вернуть себе камень Грааля, который некогда выпал из его диадемы. Хранительница Грааля Эсклармонда, укрыв чашу Грааля глубоко в недрах горы, сама превращается в белую голубку и улетает на горы Азии, где живет и по сей день в земном рае ([82], с. 145).

В средние века очень популярным было описание путешествия Иоганна Мондевиля (1356 г.), где изображено царство могущественного священнослужителя Иоанна далеко на Востоке, вблизи рая. А Иоганн Гесе в фантастическом «Итинерариусе» (около 1489 г.) власть царя-священника Иоанна распространяет «до самых крайних пределов земли», включая в его царство и земной рай, который находится на вершине огромной горы Эдем, настолько крутой, что взойти на нее невозможно. По вечерам, когда солнце заходит за гору, видна очень прозрачная (ледник?) и красивая стена рая. В этой стране находится и чудесный остров (блаженных), называемый «Radix paradysi» (корень рая), где три дня пролетают как три часа. Так воображение поэта нередко стремится слить воедино различные представления о стране обетованной своего сердца.

Сказание о пресвитере Иоанне оставило неугасимый огненный след и в русском сознании. Интерес к таинственному Востоку всегда был присущ русскому народу, постоянно соприкасавшемуся с племенами и народами Азии. Но наиболее ярко этот Восток олицетворяла для него «богатая» Индия, страна чудес, откуда с паломниками и купцами приходили на Русь самые фантастические сведения тверского купца Афанасия Никитина (ХV в.), но, конечно, немало было отважных странников-дальнепроходцев и до него, о которых история молчит. Из самой Индии, этого неведомого края, в 1533 году впервые в Москву прибывает посол Великого Могола Бабура и вручает послание правителя Индии, в котором тот предлагает великому князю России дружбу и братство! С тех пор взаимные контакты обеих стран становятся все более частыми (см. [23], с. 121-207). Поэтому понятно, что и легенда о восточном царе Иоанне в конце концов в русском сознании тесно сплелась с представлениями об Индии и превратилась в своеобразное «Сказание об Индийском царстве», легенду, которая с ХV века была очень распространена в русской литературе и оказала влияние даже на народные традиции. Эта легенда сохранилась в 47 списках, которые часто весьма разнятся в своих деталях. То, что латинский или южнославянский первоначальный текст письма пресвитера Иоанна снова и снова перерабатывался в древнерусских вариантах, говорит о том, что на протяжении веков эта легенда вызвала незатухающий интерес. (Обширную библиографию см. в [2], с. 78-83).

В одном из вариантов легенды греческий король Мануил направляет к сказочному индийскому царю Иоанну послов с дарами, наказав им разузнать о могуществе и богатстве Индийского государства. Иоанн радушно принимает послов, но говорит, что описать его страну невозможно, настолько она велика и обильна не только богатствами, но и чудесами. Если греческий король пожелает, он может сам прибыть сюда, и, став здесь младшим слугой, он будет богаче и могущественнее, чем теперь. Если он все-таки жаждет иметь описание Индийского царства, то пусть продаст свое государство и на вырученные деньги закупит бумаги и чернил и прибудет со своими писцами в его страну и попробует ее описать: но чтобы запечатлеть все чудеса и прекрасные мудрые дела, им не хватит ни бумаги, ни всей их жизни. Так царь Иоанн подчеркивает трансцендентное, неописуемое положение своего государства. Все же, не желая оставить послов Мануила без ответа, правитель Иоанн в немногих словах описывает чудеса своей страны.

Также в былине о Дюке Степановиче даже сам гордый Киев кажется весьма бедным по сравнению с могуществом Индии! Дюк говорит киевскому царю Владимиру: «У тебя, Владимир князь, столен-Киевский, платье как у нас у самого бедного; у вас в палатах-то белокаменных против нашего – последний дом. У нас на небе солнце, и в тереме солнце, на небе луна, и в тереме луна!» Конечно, все это символы несравненных духовных богатств. К тому же автор былины считает Индию православной страной, которая даже по числу церквей превосходит Киев.

Русское сознание превратило пресвитера Иоанна в православного царя, который повсюду охраняет и поддерживает христиан; он «над всеми царями царь», и ему принадлежит все пространство, все земли; и только там, где «небо сходится с землей», там границы его государства. В пределах его страны, по-видимому, находится и земной рай. Вблизи рая раскинулось песчаное море, с высокими пустынными и необозримыми горами. По одной версии, король Иоанн живет на острове, вместе с браминами – мудрыми, благородными и высоконравственными людьми, смиренными, милосердными, все понимающими.

Не напоминает ли этот образ восточного правителя – «белого царя» из православной «Голубиной книги», которой тоже «над всеми царями царь» и

Также и царстве индийского царя Иоанна из русского «Сказания...» нет ни воров, ни завистников, ни лжецов. Над этой страной, полной материальных и духовных богатств, «Бог руку свою держит». Среди величайших чудес здесь магическое «зеркало праведное»: кто глядит в него, видит все когда-либо содеянные им злые и добрые дела, и не только собственные грехи, но все то, что любой человек совершает в доме своем, а также дружеские или враждебные действия других стран против русского народа.

Во дворце хранится чудесный камень кармакаул, «господин всем камениям драгим, внощи же светит, аки огнь горит», освещая тьму, а днем он как чистое золото (камень Грааля!). Или: в замке, который выстроен из драгоценных каменьев мудростью Соломона, друга Иоанна, сияет камень, который виден далеко в море, он ярче огня – как звезда. Там находится также «негниющее» древо жизни. Помазанный его миром человек больше не старится и глаза его никогда не болят. Или: если в золотой зал вносят больного, он тотчас выздоравливает, глухой обретает слух, к немому возвращается дар речи.

Так в беге столетий в прославлении издревле желанного Края объединяются восторженные сознания многих народов.

Нет сомнения, что верования в «белый Остров» где-то на Востоке или в Индийское государство царя Иоанна дошли и до сознания древнего латыша, что видно хотя бы из следующего сказания:

«Далеко за землями десяти королей раскинулось большое песчаное море, где вместо воды течет песок*. За эти морем лежит прекрасная страна, которой правит «Белый царь». Вместо камней там чистое золото, и вместо воды течет там мед! Царь живет уже тысячу лет и никогда не умирает. Ночью птицы приносят с неба вести о том, что случится в ближайшие дни, а также книги, писанные Богом. С собаками Белый царь посылает вести другим царям, ибо через зыбучее песчаное море людям не пройти. Но когда песчаное море перестанет течь, тогда Белый царь придет сюда с большим войском и всадники покроют всю землю золотыми подковами» ([93], с. 409).

Помимо уже названных, мы найдем в европейских библиотеках немало других источников, имеющих прямое или косвенное отношение к личности легендарного пресвитера Иоанна. Но все эти труды, как и сотни рукописей писем царя Иоанна и Папы Александра III и др., сохранившихся в пыли архивов до наших дней, несомненно представляют собой лишь небольшую часть той литературы на эту тему, которая существовала в средние века, но впоследствии по той или иной причине погибла. И потому можно себе представить, сколько сердец устремлялось в лучших чаяниях своих, чтобы познать сущность этой необыкновенной личности, окруженной сверхчеловеческим ореолом. Великое горение сердца, может быть, постигало в ней такие истины и свидетельствовало о них с такой верой, которая в наш омраченный сомнениями век могла бы показаться ребяческим безумием.

То, что многие сердца чуяли, вновь и вновь подтверждалось доходившими с Востока вестями от многих паломников: что где-то в Азии, среди неприступных гор, действительно обитает некий Род рыцарей духа, которые хотя и остаются невидимыми, скрывшись от глаз любопытствующих, тем не менее принимают участие в судьбах народов и всего человечества. Можно сказать, это Братство есть незримый духовный благодетель человечества. Им руководит Владыка, который и силой своего духа, и могуществом превосходит всех правителей и царей мира сего. Никто из исторических личностей не видел этого Владыку, но все были убеждены в его существовании.

Не напоминает ли это короля Темного Покоя Рабиндраната Тагора, – владыку, который правит своим государством и поддерживает в нем образцовый порядок, но ни один из подданных ни разу не видел его, хотя все чувствуют его присутствие и абсолютно убеждены в его реальности?

<< 1 2 3 >>